Кровь попала и на лицо, спокойное и безмятежное. «Хирург» смотрел на Генри почти доброжелательно, лишь плотно сжатая линия губ выдавала в нём раздражение. Человек, который стучался к Айлин за минуту до кровавой расправы. Он же указывал на её окно из квартиры Ричарда. Два человека с любопытством смотрели друг на друга несколько секунд, прежде чем взгляд Генри украдкой не скользнул на то, над чем работал «хирург». Вот тогда он не выдержал и прижал ладонь ко рту, сглотнув слюну.

На металлическом столе лежал труп. То, что это труп, не вызывало сомнений, стоило посмотреть за зияющую рану на голом животе. Женщина с длинными волосами, вся белая и бесцветная, словно из неё высосали краски. Хотя, может быть, так казалось из-за чересчур яркого света. Кровь на животе шла алыми струями, образуя перекрестья. Под столом скопилась порядочная лужица красной жидкости. Нечто розовое и бесформенное распласталось на краю стола. Генри догадался, что до недавнего времени это «что-то» находилось в ней.

Он снова посмотрел на «хирурга» в немом ужасе, не в силах вымолвить ни слова. В ответ тот сделал вкрадчивый шаг вперёд, торжественно поднимая окровавленный скальпель. Подошвы ботинок оставляли на полу чёткий багровый след. Как тогда, в метро…

Здравствуй, Генри. Я ждал тебя – ты как раз успел на новую операцию…

Отталкиваясь негнущимися руками от пола, Генри отползал назад, уходя от «хирурга» и его скальпеля, купающегося в красных потёках. Расстояние между ними уменьшалось, и на лице «хирурга» проступала ухмылка, обнажающая ряды крепких белых зубов. Лишь когда их разделяла пара футов, Генри догадался подняться на ноги. Человек остановился, не без интереса наблюдая, как Таунсенд спешно встаёт, стараясь не зацепиться одеревеневшими ногами о нагромождение коек. Едва почувствовав под ногами опору, он не оглядываясь бросился к выходу. «Хирург» проводил его тем же праздно- заинтересованным взором, пока не хлопнула дверь.

Оказавшись за дверью, Генри не стал обольщаться и без остановки побежал дальше, не в думая ни о чём, кроме страшного «хирурга», его мускулистых рук, испачканных в крови. Он ждал, что вот-вот за спиной заскрипит открываемая дверь и безумец начнёт погоню. Этого пока не происходило, но Генри это успокаивало мало. Свернув в какое-то ответвление, он задёргал за дверь в его конце. Заперто. Генри схватился за боковую дверь, выкрашенную в тёмно-зелёный цвет. Тоже заперто. Что за чертовщина?

Он оглянулся, восстанавливая дыхание, и внимательнее рассмотрел место, где очутился. Просторный холл, пускающий щупальца коридорчиков и проходов во все стороны, освещался ордой ламп дневного света. Лампы чуть слышно гудели. В воздухе витал тяжёлый запах формальдегида – этот аромат мог так остро чувствоваться только в одном месте.

Генри ждал, скрывшись за углом, когда появится преследователь. Чёткого плана действий не было. Надежды остаться незамеченным в тени мало, так что оставалось только вступить в борьбу. Генри осмотрелся в поисках чего-нибудь, что могло в этом деле пригодиться, но кроме куч какого-то тряпья на полу ничего не нашёл.

Прошла минута. Холл оставался тихим, стены подрагивали под ярким освещением. Никто не появился.

Генри позволил себе немного расслабиться и вышел в холл, нервно осматриваясь. Место было ему незнакомо, но без сомнения здесь располагалась больница. То есть когда-то располагалась… сейчас здесь царила та же окостенелость и разруха, что и в метро. Некогда стерильный холл при ближайшем рассмотрении оказался завален мусором – это подчёркивал люминесцентный свет, давящий на глаза. Обрывки тканей, пустые шприцы с малоприятным содержимым, какие-то жёлтые листы документов застилали пол. Для оплота чистоты, коим должна была бы быть больница, это смотрелось издевательски.

Что делать теперь?

Взгляд Генри невольно вернулся к двери, из-за которой он выскочил, уверенный, что человек в плаще сейчас полоснёт скальпелем по шее. Дверь оставалась глухой и немой, как и всё убранство это более чем странной больницы. Тишина пульсировала в ушах ватным комком, нарушая стрекот ламп.

Нужно было выбираться. Повторного свидания со странным «хирургом» Генри не жаждал. Он выискал большую дверь, ведущую, судя по всему, на улицу. Но почему-то ни радости, ни облегчения не ощутил. Что-то подсказывало – дверь ничем не поможет, и красная табличка с надписью «ВЫХОД» над ней не более чем очередная циничная ложь.

Так и вышло. Дверь была заперта. Она сидела в проёме как влитая и не двигалась ни на дюйм, несмотря на усилия Генри. Всё равно что стараться открыть дверь, нарисованную злым шутником на каменной стене. После пятой попытки Генри понял, что на этом поприще ему ничего не светит, и потерял к двери интерес. Горький опыт подсказывал, что если двери отказываются открываться, то можешь бесноваться над ними хоть до потери сознания.

«Хирург» по-прежнему не спешил показываться. Может, ему просто показалось спросонья? Внезапное пробуждение, яркий свет, усталый рассудок… Генри криво усмехнулся краем губ. Если бы так.

Лампа в дальнем углу мигнула, испустила разочарованное шипение и погасла. Стало темнее – свет уже не резал глаза. Для Генри это стало знаком, что глупо ждать перемен в лучшую сторону, стоя бревном. Он открыл ближайшую дверь с тревожной зелёной краской, готовый отскочить в сторону при малейшей угрозе. После того, что он насмотрелся при пробуждении, рефлексы были наготове.

– Есть кто-ни… – он одёрнул себя, заставив заткнуться. Что за глупость, неужели он надеется встретить в этом мёртвом месте нормальных людей?.. Жмуриков – может быть. Собак с языками-жалами – как ни прискорбно. Типов, кромсающих с бессмысленным упоением женские трупы – да. Но людей…

В палате – или что это тут – было торжество хаоса. Массивные шкафы, прислонённые к стенам, были распахнуты настежь, а содержимое разворошено по всему полу, как внутренности. Бессметное число ампул, аптечек, жгутов и бинтов – всё смешалось и почернело, став единой невнятной кашицей. На низких столиках лежали грязные медицинские халаты, забрызганные кровью. В довершение картины у противоположной стены Генри увидел странную металлическую конструкцию, похожую на гамак или качели. Провода тянулись от крюка на потолке, и прикреплённая к ним стальная доска качалась с тихим, но крайне раздражающим поскрипыванием. На доске валялись отрубленные конечности – с первого раза Генри видел именно так, в мгновенье ока покрывшись солёным потом. Но всё-таки это были не настоящие руки и ноги, а бутафория из серой пластмассы, как манекены. Генри не стал гадать, кому понадобилось вешать в больнице эту сюрреалистическую конструкцию, просто захлопнул дверь. Попал не по адресу…

На следующей двери висела табличка, буквы на которой расплылись до нечитабельности: «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Генри открыл дверь без энтузиазма, готовый ужаснуться и пройти дальше. Но за этой дверью не оказалось никаких признаков содома. Здесь была небольшая каморка, обставленная просто и с каким-то даже уютом. Вешалка у входа пустовала. Белый экран на стене был увешан рентгенограммами и фотографиями. На столике рядом с бумагами стояла кофеварка, наполненная до половины, и компьютер с принтером. Белую поверхность электроники успели изъесть безобразные коричневые пятна.

Генри взял со стола несколько листов. Ничего интересного в историях болезни он не увидел (зубы сводило от взгляда на записи поступил – лечился – выписался, или поступил – критическое состояние – умер), зато на каждом листе была гербовая печать с названием больницы. ГОСПИТАЛЬ СВЯТОГО ДЖЕРОМА, ЮЖНЫЙ ЭШФИЛД. Несколько раз Генри проезжал мимо двухэтажного госпиталя. На здоровье он не жаловался, так что ему ещё не доводилось увидеть госпиталь изнутри. Видимо, судьба решила, что это неправильно, и предоставила ему этот шанс. Генри не собирался сказать ей за это спасибо. Он в недоумении перечитал синюю кальку на бумаге. Почему он именно здесь, а не в другом месте?.. Какой смысл?

С другой стороны, зачем искать смысл? Он мог с таким же успехом