и его супруга расположили по окружности у своего жилища. Окровавленный эдмонтозавр безжизненно свисал из его пасти.
Детеныши бросились к отцу, поквакивая от возбуждения. Они подпрыгивали, жадно глядя на добычу (взрослые особи прыгать не могли по причине изрядного веса), и пытались схватить ее зубами. Хозяин с ворчанием опустил ношу на землю.
Детеныши сгрудились вокруг туши и начали рвать ее на части столь свирепо, что их морды тут же перепачкались кровью. Злючка преградила путь Адольфу, который тут же укусил ее за хвост. Она взвизгнула, как поросенок, и вновь ринулась к мясу, грубо оттолкнув Аттилу [32] и Лиззи Борден [33].
— Неаппетитное зрелище, — поморщилась Кати. — Как можно смотреть на них и есть самому?
Лейстер с удовольствием вгрызался в рыбу. Теперь, когда запасы сушеной и замороженной пищи иссякли, члены экспедиции целиком зависели от того, что они сумеют поймать или подстрелить. Досыта ели не всегда. Это научило Лейстера ценить моменты, когда охота оказывалась удачной.
— Голод — лучшая приправа, — прожевав, ответил он. Лейстер не признался, что наблюдение за трапезой юных чудовищ рождало в его душе мысль о том, что изрядное расстояние между ним и тираннозаврами — несомненная удача. Не опуская бинокля, Кати сказала:
— Знаешь, о чем я все время думаю?
— О чем?
— Почему у динозавров нет наружного уха? Оно бы им пригодилось. Мне кажется, это гораздо легче — получить в процессе эволюции уши, чем, скажем, клюв. Или крылья. Почему же эти детеныши не имеют больших, серых слоновьих ушей?
— Не знаю, но вопрос хороший. А вот тебе другой. Куда, мигрируя, уходят динозавры? То смотришь — они везде. На следующее утро просыпаешься — нет никого. А четыре месяца спустя обнаруживаешь тираннозавра, пересекающего долину, и через» секунду соображаешь, что все, оказывается, вернулись. Надо проследить за стадами в следующий сезон дождей. Сопровождать их, я имею в виду.
Прошлой зимой они попытались отследить миграции животных с помощью спутниковых наблюдений. Но система «Птолемей» разрабатывалась в основном для составления карт местности. Снимки были нечеткими, а во время облачности вообще не получались. К сожалению, в сезон дождей облачность царила повсеместно. Наблюдатели могли проследить лишь основное движение стад в глубь суши. Далее те разбивались на небольшие группы и исчезали из виду.
Всем своим сердцем Лейстер рвался за ними. В сезон дождей в долине оставались только мелкие пернатые динозавры, разбавляя сообщество лягушек, млекопитающих, рыб и ящериц. Растительность по берегам реки становилась пышной и буйной — настоящие джунгли, — но Лейстеру эти джунгли казались пустыми и безжизненными. В них не хватало больших динозавров.
— Мы никогда не поймем наших гигантских друзей, пока не изучим пути миграции. Этот пункт должен стоять первым в повестке дня.
— Вторым. Чак обнаружил, что у нас кончаются овощи, и ты назначен главой экспедиции по сбору болотных клубней.
— Я?! Почему я? Я собирался провести день, плетя веревки и перечитывая «Много шума из ничего».
Он кивнул на корзину с лыком и томик Шекспира, лежавший рядом с блокнотом для записи наблюдений. Кати ласково улыбнулась.
— Так ведь ты нашел клубни. Больше никто не знает, где они растут.
Она подвинула к себе корзину и книжку.
— Я буду счастлива заменить тебя на посту.
Лейстер взял себе в помощь Патрика и Тамару, направляясь к Кислому болоту. Несмотря на ворчание, он обрадовался, что выбрали его. Это, конечно, не тот ленивый, размеренный день, который палеонтолог запланировал, но сбор пищи — работа нетрудная, включающая в себя длинную, приятную прогулку по интересным местам. А если повезет, можно и что-нибудь новенькое увидеть.
Поскольку ружья уже давно было нечем заряжать, они несли с собой импровизированные дубинки для защиты от дромеозавров. Лейстер тащил лопату, а Патрик — пистолет, который нельзя использовать по прямому назначению. Дроми оказались единственными хищниками, равнодушными к запахам, и поэтому они без опаски атаковали людей. От остальных животных путников надежно защищал аромат дыма, пропитавший волосы и одежду. Оставались, правда, крокодилы, но те практически не выходили из воды.
Тамара несла свое копье. В сезон дождей она потратила не меньше месяца, усердно вытачивая наконечник в форме листа из металлической скобки, скреплявшей когда-то ящик с продуктами. Она приклеила его смолой к рукоятке из твердого дерева да вдобавок крепко-накрепко примотала сухожилием гадрозавра.
Результатом явилось смертоносного вида оружие, которое тут же окрестили Тамариным Уродом. Тамара носила его с собой повсюду и каждый день не менее часа упражнялась в искусстве метания. Это, объясняла она, помогает ей чувствовать себя в безопасности.
Несмотря на вооружение, путешественники двигались с осторожностью, ставшей уже привычной. Среди прочих вещей за это время они научились тому, что ничто не дается даром. Единственное, на что они осмеливались, — тихонько разговаривать на ходу. Лейстеру страшно нравился этот аспект их нынешней жизни, он будто присутствовал на никогда не кончающемся семинаре. В таких условиях учитель не может, сидя на Парнасе, снисходительно скидывать свои знания собравшимся внизу. Ему тоже приходится учиться у своих студентов, засыпающих его вопросами и предположениями, на пользу идут даже ошибки. А эта группа была зубастой, не расслабишься.
— А не кажется ли вам, — спросила Тамара, — что огромное количество биомассы здесь относится именно к мегафауне? Я имею в виду количество не только видов, но и просто отдельных экземпляров. В долине гораздо больше динозавров, чем можно представить.
— Ага! — поддержал ее Патрик. — Как их только земля носит? Они постоянно уничтожают новую поросль и давно должны были бы съесть всю растительность подчистую. Но этого почему-то не происходит. Как так получается?
— Иногда маленькие группы покидают долину, — указал Лейстер. — Мы наблюдали это неоднократно.
— Да, причем уходит именно столько животных, сколько необходимо для поддержания баланса. Странно, — подхватила Тамара. — Почему эти тупоголовые громадины способны поддерживать такое тонкое равновесие, а истинно интеллектуальные виды вроде человека — нет?
— А кто его знает! — отозвался Лейстер.
— Не в обиду будет сказано, — заметила Тамара, — но ты вроде этим всю жизнь занимаешься.
— Понимаешь, — задумчиво ответил тот, — если страдание есть суть жизни человеческой, то незнание — суть жизни ученого. Любая экосистема представляет собой своеобразный танец потребностей. Когда мы не имели возможности работать с живыми динозаврами, мы стремились найти как можно больше ископаемых и как можно лучшего качества. Теперь же наша главная задача — усердные и тщательные наблюдения. Вы, ребята, даже и представить не можете — как легко вам все достается.
Он шлепнул комара, севшего ему на руку, и добавил:
— Кстати, мы почти пришли.
Они копали клубни, царапая руки в кровь, пока мешки не наполнились доверху. Перед тем как пойти обратно, сделали небольшой привал. Привалившись головой к бревну и лениво наблюдая за сновавшими в воздухе стрекозами и Тамарой, вплетавшей в волосы белые цветы, Лейстер решил, что сейчас он больше, чем когда-либо в своей жизни, близок к счастью.
Тамара и Патрик лениво и привычно переругивались, обсуждая функции маленьких двупалых передних лапок тираннозавра. Патрик нащелкал массу кадров Хозяйки Долины, бродящей вокруг холмика засохшей грязи, служившего гнездом, и аккуратно переворачивающей лапками яйца. Он считал свои фотографии неоспоримым доказательством. Тамара же возражала, что это мог быть лишь эпизод, а основное назначение лапок — служить сигнальным устройством в брачный период. По ее мнению, ими тираннозавр мог объяснить партнеру — в настроении он заняться любовью или сегодня не тот случай.
