нетерпением дожидались боя часов, после чего можно было приступить к шашлыку, приготовленному лично генерал-полковником Урусовым – хотя и вегетарианцем, но большим специалистом по части приготовления острых мясных блюд.

– Телевизор не хочешь включить. Женя? – один из Гостей, заместитель начальника центра общественных связей Семен Трофимович Лисин, кивнул на стоящий в комнате телевизор «Сони» с огромным широким экраном.

Урусов только махнул рукой:

– Да-а! Чего там! Завтра в газетах прочитаем его речь А начнется «Огонек» – тогда и включим. Ну что, нести? – Он обвел сидящих лукавым взглядом, понимая что всем уже не терпится вонзить зубы в лоснящиеся жирком и пахнущие душистыми специями кусочки свинины на длинных шампурах.

– Неси, неси, не томи! – смеясь, захлопала в ладоши Суламифь – супруга Урусова.

Хозяин дома, самодовольно улыбаясь, поднялся из-за стола и отправился на лоджию, где у него был установлен стационарный мангал на высоких ножках и под миниатюрной крышей – «всепогодный», как любил шутить Евгений Николаевич.

Проходя вдоль длинного стола, он скользнул взглядом по Светочке Лисиной восемнадцатилетней красавице дочке Лисина. Если откровенно говорить, он-то и пригласил сегодня Лисина исключительно ради дочери – аппетитной брюнетки с невероятно обширной грудью и томными черными глазами, опушенными длиннющими ресницами. Урусов познакомился с ней два года назад, когда ей было только шестнадцать, но он сразу угадал в ней подспудно бурлящую сексуальность, которая необузданно рвалась из ее расцветающего тела и ждала только подходящего момента, чтобы лавой извергнуться наружу. И у Евгения Николаевича сразу зародилось желание самому терпеливо дожидаться этого момента, чтобы испытать на себе жар и всесокрушающую мощь извержения юной девичьей страсти. Тем более что в делах амурных он был мастером искушенным не меньше, чем в мясной кулинарии.

Светочка кожей ощутила его взгляд и чуть повернула голову в его сторону.

Ощутив внезапный прилив крови в нижнюю часть живота, Урусов поспешно исчез за балконной дверью. Выйдя на лоджию, он вдохнул морозный воздух и усмехнулся про себя, подумав: «Хороша соска!» Он снял выпуклую раскаленную крышку мангала и ощутил щекочущий аромат продымленно-печеного мяса. И шашлычок хорош. Для себя он приготовил пару шампуров осетрины – тоже неплохое яство.

Вдруг Евгений Николаевич услышал пронзительную трель телефонного звонка.

Кого там еще несет? Неужели какой-нибудь министерский лизоблюд спешит поздравить с Новым годом.

– Я возьму! – крикнул он, вернувшись в комнату и закрыв за собой балконную дверь. – Теперь от этих поздравителей спасу не будет!

Урусов взял со стола трубку с антенной и поднес ее к уху.

– Да, я… – удивленно отозвался он. – Подождите, я возьму в другой комнате… – Он осторожно нажал какую-то кнопочку и, положив трубку на журнальный столик, бросился на кухню.

– Женя, кто это? – с тревогой спросила Суламифь. Он ничего не ответил.

Сняв трубку с настенного аппарата, Евгений Николаевич внезапно осипшим голосом произнес:

– Я вас слушаю, Александр Иванович… Да-да… – Он сел на стул с высокой спинкой и тяжело откинулся назад. – Но ведь я не знаю, кто и, главное, куда увезли Варя… то есть, я хочу сказать, «объект». Не я занимался этой операцией – я. как вы знаете, обеспечивал прикрытие на Дмитровском шоссе и затем проводил операцию проверки в «Госснабвооружении»… Да. Я вас понял, Александр Иванович. Есть!

Никогда еще Евгений Николаевич Урусов не проваливался в такую глубокую яму с дерьмом. Ни с кем еще он никогда не разговаривал таким подобострастным Тоном, тем более с каким-то сопляком, который годился ему если не в сыновья, то в племянники. Генерал Урусов, прокручивая в голове краткий разговор, ненавидел себя.

Но то, что сообщил ему кремлевский чиновник Сапрыкин, потрясло его. Они, весь вечер просидев перед неработающим телевизором, пропустили самое главное событие уходящего года, а может быть, и года наступающего. Президент объявил об уходе в отставку Стало быть, ситуация, которая медленно складывалась на шахматной доске российской политики, враз изменилась. Теперь судьбы сотен, если не тысяч российских чиновников, занимающих теплые кресла на гражданской и военной службе, оказались на грани катастрофы – точно так же как перед сотнями или тысячами доселе безвестных бюрократишек- пигмеев. разносивших папочки с бумагами где-нибудь в Питере, открылись радужные перспективы для головокружительного карьерного роста.

А что теперь делать ему, генерал-полковнику Урусову, который с подачи вот этого самого Сапрыкина упрятал в страшное волоколамское СИЗО ни в чем не повинную бабенку, навел шороху в солидном военно- торговом концерне, а самое главное, упустил крупную рыбу – смотрящего России и его тайник на той гребаной даче… Так, спрашивается, ради чего он землю рыл носом? Чего он добился? А что, если с него спросится за все это? Он, что же, сошлется на устное указание господина Сапрыкина? Так господин Сапрыкин сделает удивленные глаза и скажет, что впервые слышит имя генерала Урусова…

Облом! Вот это облом! Евгений Николаевич обхватил голову руками и уперся локтями в стол. Что же теперь делать-то?…

– Евгений Николаевич! – услышал он за спиной голос Никиты.

– Да! – Генерал Урусов посмотрел на верного капитана Левкина. – Что там?

– Да какой-то «жигуль» светится, Евгений Николае-озабоченно проговорил тот. – Раза два днем проезжал. И теперь вот только что…

– Какой «жигуль»? – не понял Урусов.

– Ну – замялся Никита, – тот, что на прошлой и на позапрошлой неделе тут видели.

– Так пойди и разберись, какого хера ему тут надо! – заорал вдруг генерал-полковник. – Ну что ты мне голову морочишь такой ерундой! Уж с этим ты можешь самостоятельно разобраться?

И, встав со стула, Урусов решительно зашагал обратно к гостям.