– Что вы на это скажете? – спросил наконец Абакумов у Маркова.

– Из этого следует, что между абвером и советской военной разведкой существуют контакты, а Тойво Пюхавайнен – связник. Возможно, даже личный агент Берии. Задачи у них общие – уничтожить товарища Сталина. Вот на этом они и сошлись.

Абакумов даже не пытался скрыть своего разочарования.

– Как же мы просмотрели Тойво Пюхавайнена? Ведь я считал, что это мой человек. Я же спас его. Это моя ошибка!

– Может, он с самого начала служил Берии? – предположил Марков.

– Может быть… Лаврентий Павлович, похоже, его на чем-то поймал, потом стал шантажировать. Вот когда арестуем, тогда узнаем точно. А еще из этого вытекает, что наш коллега оберштурмбаннфюрер Ханц Грейфе никогда не доверял Герасимову до конца и параллельно подготовил еще парочку вариантов устранения товарища Сталина. Однако хитро! Кстати, как дела с поиском этого фон Фелькерзама?

– Он нигде не объявлялся.

– Ищите, он уже должен быть в Москве! Когда товарищ Сталин отправляется в Кунцево?

– Послезавтра, в двадцать три ноль-ноль, Виктор Семенович.

– А в девять часов вечера товарищ Сталин вызывает меня и Берию на совещание вместе с заместителями и начальниками отделов. Всем быть готовыми. Держать каждого под наблюдением. Исполнить все аккуратно, быстро, так, чтобы товарищ Сталин ни о чем не догадался.

– Сделаем, товарищ заместитель наркома обороны.

Хмыкнув, Абакумов добавил:

– Что ж, очень интересно будет повидаться с вами, любезный Лаврентий Павлович.

Маврин надел плащ и, отступив от зеркала на два шага, критически осмотрел себя. Рукава, конечно, были немного широковаты, но это особенно не бросалась в глаза, скорее выглядело некой новаторской идеей модельера. К тому же сумерки скроют все особенности покроя.

Аккуратно вправив снаряд в рукав, он затянул кожаные ремни. Теперь он никуда не денется. Все-таки немцы искусные инженеры. Надо же до чего додуматься, такое сооружение в рукаве спрятано, и при этом совершенно ничего не заметно.

Сунув руку в карман, Маврин нащупал пульт. Приподнял правую руку, прицеливаясь в окно. Достаточно легкого нажатия на кнопку – и противоположный дом будет наполовину разрушен.

Лидия с тревогой и напряжением поглядывала на него. Хотя старалась не показывать собственной обеспокоенности. Вот и наступил момент, для которого они сюда прибыли.

Грейфе были предусмотрены пути отхода, но что-то подсказывало Маврину не полагаться на всемогущего шефа. Большая политика не терпит лишних свидетелей.

– Через десять минут после моего ухода ты покинешь эту квартиру. Ты ничего не забыла?

– Я все поняла. Ты мне дашь слово, что с тобой ничего не случится?

– Обещаю. – Выдвинув ящик стола, Петр достал из него «ТТ» и, проверив обойму, сунул пистолет в карман. Вот теперь все.

– Может, посидим на дорожку?

– Хорошо, – легко согласился Маврин и присел на стул.

Закусив губу, Лидия устроилась рядом. Ему вдруг захотелось приобнять ее, успокоить, но в последнюю секунду он подавил эту слабость. Ничто не должно отвлекать от главного.

– Все. Иду!

Быстро сбежав по лестнице, он направился на улицу, по которой обычно проезжал товарищ Сталин.

Совещание длилось пятьдесят пять минут. Иосиф Виссарионович дал указание всемерно усилить работу по выявлению диверсантов и террористов, которые все еще активно действовали на освобожденных территориях. И однозначно заявил, что быстрого и победоносного продвижения советских войск ожидать не стоит, пока в их тылу работают диверсанты.

За время совещания Абакумов не раз встречался с Берией взглядами, и всякий раз на лице министра внутренних дел отражалась любезность, которая и должна была присутствовать во взаимоотношениях между коллегами. Но поверить в его искренность мешало зловеще поблескивающее пенсне. Перед завершением совещания Сталин вдруг неожиданно повернулся к Абакумову и спросил:

– Товарищ Абакумов, какова сейчас обстановка в Прибалтике?

Виктор Семенович предвидел подобный вопрос. Прибалтика была не просто болевой точкой, она оттягивала на себя значительные силы и требовала постоянного жесткого контроля.

– Сейчас в Прибалтике действуют подпольно несколько политических партий. Особенно сильные позиции у них в Литве. Их лидеры не теряют надежды восстановить прежнее, так называемое фашистское государство при помощи Германии, – уверенно доложил Абакумов. – Активизировался в последнее время «Фронт литовских активистов». На территории Литвы они создают вооруженные банды, запугивают местное население, именуют себя повстанцами и партизанами. Весьма активно они сотрудничают с «Предприятием „Цеппелин“.

– А как обстоят дела в Эстонии?

– В Эстонии наиболее активна «Национальная партия центра». Ее люди ведут антисоветскую деятельность, а костяк этой банды составляют бывшие эсэсовцы и полицаи. Но большинство партий находится под контролем нашей контрразведки. Наши агенты имеются даже в руководстве партий, так что мы знаем практически о каждом их шаге. В Латвии тоже есть полуфашистские формирования. В основном это остатки «Айзсарги». После того как соединение получило немецких инструкторов, оно обрело второе дыхание.

– Вот что я вам скажу, товарищ Абакумов. Нужно будет провести самую тщательную проверку всех тех, кто так или иначе сотрудничал с немцами.

– Уже проводим, товарищ Сталин, – поспешно отозвался Абакумов. – Уже выявили около тридцати тысяч предателей и пособников фашистов. В тыловых районах организовано двадцать три лагеря, где в настоящее время мы проводим проверку советских военнопленных и граждан, интернированных на территорию Германии.

Сталин удовлетворенно кивнул:

– Это хорошо. Но работа предстоит очень большая. Я думаю, что здесь вы должны действовать сообща с товарищем Берией. Ты не возражаешь, Лаврентий? – перевел Сталин взгляд на министра внутренних дел.

– Работа очень важная, товарищ Сталин. Если мы не займемся предателями сейчас, то в ближайшее время они могут просто раствориться среди населения. Мы создадим сито из наших сотрудников, через которое будет проходить каждый военнопленный и интернированный.

– О первых результатах доложите мне через неделю. – Сталин посмотрел на часы – простенькие, с круглым циферблатом, они были особенно дороги Хозяину. Их ему подарила покойная жена. Оставалось только догадываться, о чем думает вождь всякий раз, когда всматривается в выцветший циферблат. – Давайте закончим наше совещание. Лаврентий, ты хочешь прокатиться со мной до Кунцева?

Голова Лаврентия Павловича чуток запрокинулась. На стеклах пенсне неистово забликовали огни люстры. Небольшая заминка с ответом, растянувшаяся до вечности. Абакумов в ожидании замер.

– Товарищ Сталин, на девять часов утра я запланировал у себя совещание. Вызвал начальников управлений.

– Вот как, – с интересом посмотрел Сталин на Берию. – И какова же повестка?

– За прошедший год количество наших информаторов увеличилось в десять раз. Но это не идет на пользу делу, очень часто полученные от них сведения бывают весьма противоречивыми, а то и лживыми. Мне бы хотелось дать указания, чтобы наши работники более требовательно подходили к выбору агентов, а затем тщательно перепроверяли полученные от них данные, – уверенно ответил Берия.

На столе в небольшой резной шкатулке из березового капа лежали папиросы «Герцеговина Флор». Открыв крышку шкатулки, Иосиф Виссарионович извлек три папиросы и, разломив их, набил табаком трубку. Разговор продолжился:

– Очень интересный вопрос. Конечно, настоящих информаторов, которым стоит доверять, не бывает много. Поэтому каждый агент для нас важен. Мы должны знать не только то, что творится в стане наших