Старик понимающе кивнул:

– Она была здесь минут пятнадцать назад. Вы пропустили слово «случайно». А это уже непорядок.

Старик забавлял. Своей ершистостью он напоминал мальчишку, играющего в казаки-разбойники.

– И все-таки вы были не совсем осторожны. Ведь за мной мог быть «хвост».

Старик положил газету на скамью.

– За вами не было никакой слежки. Я пришел раньше, чем вы думаете. Вы просто меня не заметили. Я обошел все вокруг и ничего подозрительного не обнаружил.

– Вижу, что я имею дело с настоящим профессионалом. Но, как говорится, ближе к нашему делу.

– В кремлевском гараже у меня имеется свой человек. Работает там давно, весьма надежен. У него свои счеты к режиму.

– Какие? Это важно.

– Год назад по какому-то пустяковому, надуманному обвинению арестовали его жену. Она не выдержала всего этого и повесилась в камере. Так что он будет рад поквитаться. Он сказал мне, что в гараже дано распоряжение подготовить машины к следующей субботе.

– Но как мне узнать, в какой именно машине поедет Сталин?

– Знаете угловой мебельный магазин на Арбате?

– Конечно, я как раз сегодня проходил там.

– В его витрине будет стоять ваза с розами. Если в ней будет три розы, то, следовательно, Сталин отправится в третьей машине. Если четыре, то в четвертой. Запомнили?

– Да. Это нетрудно.

– А сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь. Да и ветерок какой-то прохладный подул, как-то уж очень неуютно стало.

Подхватив газету, резидент поднялся и неторопливым шагом пожилого человека направился по аллее.

«Сатурну. Вышел на контакт с человеком, работающим в кремлевском гараже. Он обещал полное содействие в операции. Марс».

Прочитав шифровку, Грейфе остался доволен. Позавчера о ходе операции «Возмездие» справлялся Отто Скорцени. Нужно будет сообщить ему, что она приближается к завершающей фазе.

Взяв ручку, Грейфе быстро набросал текст: «Марсу. По нашей информации, Сталин должен появиться в Большом театре на премьере „Лебединого озера“. Проработать этот вариант. Сатурн». Сложив листок бумаги вдвое, он направился в шифровальный отдел.

Поселившись в тихом переулке близ Белорусского вокзала, Маврин внимательно и с интересом присматривался к соседям. Жильцы – в основном старики и дети. Было еще с пяток бывших фронтовиков, списанных подчистую. Никто из них не тянул на топтунов из наружного наблюдения. Но поверить в то, что его оставили без опеки, было бы глупо. Конечно, наблюдение ведется, и очень толково, иначе он что-нибудь заметил бы. И все же наблюдатель обязан находиться в непосредственной близости от его дома, оставаясь сам при этом совершенно неприметным. Такого человека можно вычислить.

Вскоре внимание Петра привлек молоденький безногий матрос, устроившийся на углу его дома. С гармошкой в руках, невероятно острый на язык, он не оставался без публики, которая щедро бросала мелочь в брошенную на асфальт бескозырку.

Матросик, как всегда, был на своем месте. Вокруг собралось человек десять послушать его задорные частушки. Оставив на войне ноги, он сумел сохранить жизнерадостность. Редкий прохожий не бросал пятак в его бескозырку.

Остановившись, Маврин с минуту послушал матроса. В какой-то момент он вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Собственно, ничего не произошло: матросик продолжал лихо наяривать на гармошке, яростно выкрикивая частушки, а столпившийся народ весело похохатывал над бесхитростным юмором, но Петру вдруг захотелось обернуться. Стараясь двигаться спокойно и естественно, Петр слегка повернул голову и периферическим зрением разглядел неприметную женщину, стоявшую на углу дома. Женщина пристально и изучающе смотрела именно на него. Так не смотрят на случайного человека – его действительно изучали.

Значит, матросик здесь ни при чем.

Развернувшись, Маврин безмятежно направился в ближайшую пивную. Ничто не должно указывать на то, что он обнаружил наблюдение. Следовало вести себя, как фронтовику, вернувшемуся с передовой, – довольствоваться мелкими радостями в виде пары кружек с разливным пивом и неторопливых бесед с такими же, как и он сам, бедолагами, крепко помеченными войной.

В пивной он подзасиделся и возвращался уже вечером. Семейная жизнь не так уж и скверна, как об этом рассказывают в анекдотах. Всегда приятно осознавать, что тебя встретит ласковая и любящая женщина. По возвращении в Берлин надо будет угостить Грейфе хорошим ужином за удачное сводничество.

Открыв дверь своим ключом, Маврин невольно остановился. В квартире его встретила унылая тишина. Конечно, Лидия могла выйти, например, в магазин. А то и просто прилечь. Но вместе с тишиной в комнате присутствовало что-то еще. Маврин трижды глубоко вздохнул, настраиваясь на окружающее, и почувствовал, как тревожно завибрировал воздух, обеспокоенный чужим присутствием.

Неожиданно дверь смежной комнаты распахнулась, и Маврин увидел майора Трухина. На нем был все тот же самый костюм, вот только рубашка теперь другая – белая в синюю полоску.

– Здравствуйте, Петр.

– Как вы здесь оказались?

– Вошел через дверь, – широко улыбнулся майор.

– А где Лидия? – с тревогой спросил Петр.

Трухин продолжал улыбаться.

– Где Лидия, я тебя спрашиваю?!

– Вижу, что вместо приветствия вы начинаете грубить. Вам должно быть стыдно, все-таки мы с вами занимаемся одним делом. В какой-то степени союзники, а вы волком на меня смотрите. Давайте лучше на «вы», я старше вас и по возрасту, и по званию.

– Вы обещали, что предоставите нам свободу. И вообще, я не ожидал вас здесь увидеть. Вы сказали, что я могу сам заниматься подготовкой акции. – Петр взял себя в руки и говорил уже спокойно.

– И вы говорите это после всего того, что я для вас сделал? Право, вы неблагодарный человек. Не будь меня, так вы бы давно уже висели где-нибудь на перекладине в Лефортове. Если бы, конечно, еще добрались до тюрьмы. А скорее всего, вас задушили бы где-нибудь, как щенка, и бросили бы в подворотню… Идете сразу на конфликт, вместо того чтобы пригласить меня к столу, напоить чаем, рассказать, как продвигаются дела. Все же я ваш куратор. А по поводу вашей свободы не обольщайтесь! В этом мире не существует абсолютно свободных людей. Каждый от кого-нибудь да зависит. Вот разве что господь бог свободен, – поднял он глаза к потолку. Поджав губы, заметил после некоторой паузы: – Хотя если вы спросите мое мнение, то я думаю, что господь бог тоже наверняка несвободен. Ему ведь за нами, грешными, присматривать надо.

– Где Лидия? – настаивал Маврин.

– Ох, как вас проняло! Я-то думал, что у вас конспирация, а тут, оказывается, шекспировские страсти бушуют.

– Она моя жена, и другой мне не надо.

– Мне известно, что вы встречались с каким-то мутным человеком. О чем вы говорили?

– Так, значит, вы следили?

– Неважно. Мне нужно знать содержание разговора.

– В следующую субботу Сталин поедет в Кунцево.

– Интересное сообщение… Но это дело будущего, а сейчас я вам хочу сказать, что послезавтра он должен появиться в Большом театре на премьере. У нас появляется хороший шанс расправиться с ним одним нажатием кнопки. Поставите портфель под его ложу и уйдете.

– По первоначальному плану привести в действие радиоуправляемую мину должна была Лидия.