– А здесь подают вино? – в сильнейшем волнении воскликнул Диоген.
– А как же? Лучшие сорта и любая выдержка.
Мы вошли через дверь, прошли через просторный залитый солнцем дворик, вошли в другую дверь деревянную и украшенную затейливой вязью и оказались в довольно солидном помещении. Здесь было прохладно. В центре зала журчал фонтан. Я вложил в дрожащую ладонь нашего провожатого монету.
– Эй, Голиаф! – позвал Соломон. – Я привел к тебе богатого постояльца. Вспомни об этом в тот день, когда решишь огласить завещание. Ну вы тут располагайтесь, а я пойду к брадобрею, а затем пускать кровь.
Откуда-то сбоку появился Голиаф. Он был похож на Соломона, только волос на голове у него уже совсем не осталось. И в отличии от Соломона он был очень грустным. Это сразу бросалось в глаза. Впрочем нам было все равно. Мы еле стояли на ногах.
Я достал еще монету и протянул ее хозяину:
– У вас найдется комната для меня и моих друзей?
– А сколько вы готовы заплатить за ночлег в моем «Одиноком верблюде»? – всхлипнув, спросил Голиаф.
– Мой кошелек в полном вашем распоряжении, – тут же ответил я. – Нам нужно, выспаться, отдохнуть и набраться сил.
– Лучшая комната в моем заведении тоже в полном вашем распоряжении, – грустно вздохнув ответил чуть повеселевший Голиаф. – Прошу за мной.
Он привел нас в соседнюю комнату, на полу которой валялось несколько полосатых тюфяков. Как только я их увидел, сразу же свалился на тот, что был ко мне ближе всего. Через секунду я уже спал.
Проснулся я от голода. Вернее от того, что мой нос внезапно учуял ароматные запаха еды, и желудок тут же взбунтовался и самым бесцеремонным способом разбудил меня. Я открыл глаза и увидел, что рядом стоит поднос на котором дымится только что испеченная пшеничная лепешка. А рядом с лепешкой сыр, такой свежий, что бока его просто светятся, за сыром жареная курица – румяная и жирная. Тоже дымится. За курицей тарелка с виноградом и вспотевший кувшин, который явно только что вынули из погреба.
Я открыл глаза и поднялся, одновременно складывая ноги по-турецки.
– Я же сказал, что он проснется, – радостно объявил Геркулес.
– Пора бы уж, – согласилась Стелла.
– Разве можно быть таким соней? – спросила Наташа.
– Сон, величайший из всех даров, данный богами человеку, – заметил Диоген.
Все мои друзья были рядом. Вид у них был бодрый и веселый. У каждого в руке здоровенная глиняная кружка. Пример Диогена оказался заразителен. Я тоже наполнил такую же, затем схватил лепешку и вонзил в нее зубы. Ну и вкуснотища! Запил вином. И сразу лайф в кайф!
Мои спутники смотрели на меня с материнским умилением.
– Сколько я спал? – спросил я, когда наконец обрел способность говорить.
– Двое суток, – сказала Стелла.
Моя нижняя челюсть тут же отвисла.
– Двое суток? – переспросил я. – Надеюсь, это шутка!
– Ты ешь, Сережа, ешь, – сказала Наташа таким тоном, каким говорят с тяжело больным человеком.
– Что-нибудь случилось? – спросил я.
Лица моих друзей сразу стали серьезными. Особенно у Стеллы.
– Говори, – велел я. – Не надо меня щадить. Я вынесу все.
– В общем так, Адал, – отхлебнув винца, по-солдатски деловито начала Стелла. – Когда мы проснулись, то первым делом решили уяснить диспозицию.
– Чего уяснить? – переспросил я. Занятия по гражданской обороне всегда посещал спустя рукава, так что военные термины для меня всегда в диковинку.
– Обстановку, – объяснила Стелла. – В общем, мы решили произвести разведку.
– И кто из вас ходил на разведку? – с тревогой в голосе поинтересовался я. – Надеюсь не Наташа?
– Нет, на разведку ходил я, – оторвавшись от кружки, гордо ответил Диоген и вытер рукавом красные от вина губы. – Госпожа Стелла сказала, что я больше всех сливаюсь с местной окружающей средой.
– Ну, ну, и что же ты узнал? – я был полон любопытства, хотя и продолжал набивать желудок едой. Голод не тетка. К тому же все так вкусно.
– Расскажу все порядку, ничего не пропуская, – начал Диоген и сделал очередной глоток. – Чудное у этого Голиафа вино. Похоже на сиракузское.
– Не отвлекайся.
– И не думаю. Просто вино очень хорошо помогает мыслить. А раз я мыслю, значит я существую, а раз пью, значит мыслю. Каков вывод? Когда я пью, то живу!
– Диоген, не томи!
– Все, все! Я закончил. Хотя никто даже не заметил, какую великую философскую доктрину я только что обосновал. Ты слышишь, Наташа? Свое открытие я посвящаю тебе.
