Он же в болоте. И вода уже подступила к самым губам.

Болото больше не хочет поддерживать Шатова, оно медленно проглатывает его. Очень, очень медленно. Шатов поднимает голову и видит в небе отражение болотного круга, и себя, маленькую точку посреди круга.

– Руку давай!

Что? Кто-то требует его руку…

– Давай руку!

Это Арсений Ильич. Он стоит на краю болота и протягивает руку Шатову:

– Хватайся. Я помогу.

Шатов медленно высвобождает руку из болотной жижи и тянется к руке Арсения Ильича. Медленно. Слишком медленно. Он может просто не успеть дотянуться до этой руки.

Черная, испачканная грязью рука Шатова и рука Арсения Ильича… Она тоже испачкана, тоже кажется черной. Но на самом деле она красна. Она в крови. Шатов в последний момент отдергивает свою руку. Он не хочет пачкаться еще и в крови. Достаточно грязи. Достаточно.

Шатов теряет равновесие, запрокидывается назад и болото смыкается над ним. Шатов захлебывается, бьет руками, рвется вверх, туда, где остался воздух и свет. Где осталась протянутой окровавленная рука… Поздно. Шатов пытается закричать…

…На часах семь часов. Утра? Вечера? Часы висят на стене. Круглые настенные часы.

Шатов огляделся.

Небольшая комната, в углу телевизор. На стене, ниже часов, несколько полок. Книги, ваза с цветами. Несколько фигурок, но Шатов не может рассмотреть, каких именно. Окно зашторено.

Под полками – два кресла и журнальный столик. Торшер. Гардероб возле стены. Темно-коричневый, трехстворчатый. На шкафу – куклы. И огромный плюшевый медведь.

Диван.

На диване – Шатов. Ноги укрыты клетчатым пледом, в головах – подушка.

Эту комнату Шатов видит первый раз в жизни.

Но не больница, пришла в голову мысль. Точно – не больница. Девушка из аптеки не вызвала «скорую». Молодец. Но где он сейчас?

Шатов попытался встать и с изумлением убедился, что тело ему подчиняется, что, несмотря на легкую слабость, ноги его держат.

Рука подчинилась приказу и коснулась его лица. Мокрое. Пот. Потом покрыто все его тело. Он мокрый, словно только что вышел из-под дождя… Или вылез из болота, подсказала вдруг память, и Шатов вздрогнул, вспоминая свой бред.

Это был бред. Ему просто привиделось то болото, и взрывающийся черной бахромой край горизонта ему тоже привиделись в кошмаре. И окровавленная рука…

– Вам не нужно вставать.

– Что? – Шатов обернулся на голос.

– Вам не нужно вставать. Вам может быть плохо, – сказала девушка, стоящая на пороге.

– Мне уже хорошо. Я могу двигаться. Правда. Вот, смотрите, – Шатов сделал шаг, еще один. Остановился возле полок и присмотрелся к фигуркам. Маленькие стеклянные зверушки. – На них страшно смотреть.

– Почему? – девушка подошла и остановилась возле Шатова. – Они не могут обидеть.

– Они очень хрупкие. Они могут сломаться даже от тяжелого взгляда.

– На них нельзя смотреть тяжело. Они милые, – девушка протянула руку к фигуркам, коснулась одной из них самыми кончиками пальцев.

– Милые, – согласился Шатов. – Как я сюда попал?

– С трудом, – ответила девушка.

– Это ваш дом?

– Это моя квартира. Вы не хотели, чтобы я вызывала «скорую помощь», пришлось привезти вас сюда, – девушка обернулась к Шатову, – вызвала такси, закрыла аптеку… Водитель помог дотащить вас сюда. Извините, пришлось сказать, что вы мой муж и у вас тепловой удар.

– Муж, – протянул Шатов. – Это вы меня извините. Можно, я вернусь на диван?

– Конечно, – девушка попыталась поддержать Шатова, но тот легко отстранился.

– Все нормально. Просто мне нужно немного прийти в себя. Еще несколько часов назад я вас не знал, а сейчас – муж. Это очень серьезное изменение в личной жизни. Это нужно обдумать. Кстати, – Шатов сел на диван, – а как зовут мою жену.

– Лилия.

– Очень красивое имя.

– Мне не нравится, – Лилия села в одно из кресел, – отец выбирал, решил назвать болотным цветком.

Шатов вздрогнул: