– Я пойду, пока!

– До свидания…

Шатов вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и постоял почти минуту, прислонившись спиной к стене.

Нужно идти. Нечего тут изображать из себя атланта с кариатидой. Вон и пробегающие по коридору менты оглядываются заинтересовано. Идти.

Шатов спустился по скрипучей деревянной лестнице. Вышел во двор.

Солнце. Дикое августовское полуденное солнце. Блики на стеклах и капотах машин. Раскрасневшийся и потный дежурный сержант в стеклянной будке возле ворот. И озноб, терзающий тело Шатова.

Неужто заболел?

Шатов шел медленно, осторожно переставляя ноги, чувствуя, как картинка в глазах начинает понемногу раскачиваться. Не хватало еще сверзиться в обморок. Этого Арсений Ильич ему никогда не простит.

Арсений Ильич может вообще решить, что заболевшая собака ему больше не нужна. Чертов Арсений Ильич. Сволочной Арсений Ильич… Ублюдочный Арсений Ильич…

Шатов обнаружил, что стоит, опершись о раскаленный киоск, и вслух ругает Арсения Ильича.

Боже, как хреново! Как хреново он себя чувствует!

Нужно что-то предпринимать. Что-то, что позволит не свалиться и не потерять сознание.

Где-то здесь должна быть аптека. Где-то здесь должна быть аптека… Где-то здесь должна быть… Шатов с трудом оборвал эту мысль. Он знает, что аптека… Спокойно, Женя. Аптека на соседней улице, в трех кварталах. Улица называется…

Черт, как называется улица? Он совсем недавно по ней шел, оглядываясь и проверяя, не идет ли кто следом. Очень хорошая улица, пустая.

Шатова качнуло так, что он чуть не врезался в женщину.

– Нажрался, скотина, – бросила ему вдогонку женщина.

Нажрался, скотина. Нажрался… Это о нем. Это он нажрался. Это он скотина. Он не скотина. Он Евгений Шатов. Он точно помнит свое имя и фамилию. Евгений Шатов.

– Я – Евгений Шатов, – сказал Шатов женщине, но она уже ушла.

Улица называется… Улица Карла Маркса. Ее не переименовали в свое время. И аптека находится на улице Карла Маркса. И он находится уже на улице Карла Маркса. И он находится уже перед аптекой на улице Карла Маркса…

– Добрый день, – сказал Шатов, войдя в аптеку.

– Добрый день.

– Мне нужен градусник. Термометр. Есть?

Шатов не мог рассмотреть никак, кто стоит за прилавком. После яркого света улицы в аптеке было почти темно. Кажется, девушка.

– Вот, – девушка положила на прилавок градусник.

Шатов, не глядя, вынул из кармана купюру и протянул ее девушке:

– Ничего, если я измеряю температуру прямо здесь?

Шатов осторожно извлек градусник из футляра и сунул его себе подмышку.

Холодно. Он это сказал вслух – холодно.

Девушка за прилавком отсчитывает ему сдачу и как-то странно смотрит…

– Вам говорили, что вы симпатичная? – спросил Шатов.

– Да.

– Вам врали. Вы не симпатичная, вы… – Шатов попытался сделать жест обеими руками, но вспомнил о градуснике, – вы красивая. Необыкновенно красивая. А я… Я не пьяный, честное слово. Мне просто что-то плохо… У меня, кажется, температура…

Шатов осторожно нащупал под рубашкой градусник, вынул его и поднес к глазам. Ни черта не разглядеть. Темно. И руки трясутся. И…

– Вы не посмотрите, девушка? – Шатов протянул градусник.

– Давайте, – чьи-то пальцы коснулись его руки, и Шатов изумился, какие они холодные.

– Боже мой, да у вас жар!

– Сколько там? – спросил Шатов.

– Сорок и пять.

– Это много? – спросил Шатов и сам себе ответил, – До фига!

– Я вызову «скорую».

– Нельзя, – сказал Шатов, – понимаете, девушка, нельзя. Понимаете…

– С такой температурой вы в любой момент можете умереть! – девушка вышла из-за прилавка и подошла к Шатову. – В любой момент!