Шатов, не задерживаясь, вышел на улицу.
Жарко. Комок подкатил к горлу.
Шатов быстрым шагом прошел к небольшому скверику в стороне от общежития.
Господи, хреново-то как!
Судорога согнула тело Шатова. Он оперся о дерево рукой. Спазм сжал желудок. Как все плохо! Он чудом выдержал все это. Еще спазм…
Шатова стошнило.
Как он не сорвался там, в борделе?
Желудок был почти пустой, и Шатово рвало желчью. Он ударил женщину, он чуть не убил человека. Он снова вляпался в мерзость. Ему недостаточно того, что кто-то уже хочет убить Шатова. Он раз за разом…
Руки и ноги разом ослабли, стали ватными.
Не свалиться. Теперь нужно не свалиться и побыстрее уйти отсюда. Неизвестно, как себя поведут Маша и очухавшийся сержант.
Будем надеяться, что они испугались. Или хотя бы не запомнили его слишком подробно.
Нужно уходить.
Холодно-то как!
Нужно уходить.
Шатов двинулся по направлению к проспекту Индустрии, но опомнился. Не хватало еще привести кого- нибудь к себе.
Нужно спуститься к Клыковской, сесть на трамвай и доехать до Центрального рынка. А оттуда…
По рынку гулять он больше не будет. Оттуда он пойдет погулять по улице Карла Маркса – она не страдает многолюдностью даже днем – внимательно осмотрится и пойдет в гости к майору Быкову.
Нельзя поддаваться слабости. Нужно все закончить побыстрее. Получить из рук Арсения Ильича индульгенцию и уехать отдыхать. На Юг. А потом вернуться и найти себе другую работу. Не в журналистике. Не дай Бог, в журналистике.
Глава 6
Майор Александр Быков трепаться с Шатовым был совершенно не расположен.
– Понимаешь, брат, дела. Совсем замотался, – сообщил Быков после рукопожатия, – через двадцать минут должен быть в другом конце города.
Шатов, не говоря ни слова, сел к письменному столу майора. Уговаривать майора было бессмысленно. Быков относился к той категории мужиков, которые терпеть не могут уговоров и требований. Он мог разбиться в лепешку, выполняя малейшую просьбу, но мог послать ко всем чертям нытика. Быков должен был сам захотеть помочь. Тогда бы нашлось и время, и возможности.
Быков собирал со стола бумаги, быстро пересматривал и некоторые отправлял в корзину для мусора, некоторые – в сейф, а некоторые – в портфель. При этом он, старательно избегая смотреть на Шатова, беспрестанно перемещался по кабинету и говорил:
– Начальство совсем озверело. Что ни день – новые фокусы. Месячник, операция, соревнование, конкурс… И везде должен быть я, чтобы освещать, информировать и отгонять вашего брата от наших дел.
Шатов демонстративно промолчал, разглядывая ногти на руках. Быкова он знал давно и сотрудничать с ним умел.
– Вашего брата – журналиста, – уточнил зачем-то Быков, – ваши тоже с ума посходили. Каждый божий день – дайте информацию, дайте информацию.
Пауза. Быстрый взгляд Быкова в сторону Шатова. Снова пауза.
– Ага, – продолжил майор, – хотя ваших тоже можно понять. Лето, никаких новостей, кроме криминала. Политики отдыхают, производство – отдыхает. Выборов нет. Вот мы и должны заполнять этот… информационный вакуум.
Быков защелкнул портфель и задумчиво оглядел кабинет, минуя взглядом посетителя:
– Вроде бы все…
Шатов достал из кармана ручку и принялся чертить бессмысленные загогулины на листе бумаги, лежавшем на столе.
Быков потоптался:
– Гм-м.
Шатов закончил заковыристый вензель и принялся аккуратно заштриховывать его петельки.
– Жень… – неуверенно протянул Быков.
– А?
– Мне это…
– Я знаю, нужно бежать.
Быков шумно выдохнул.
