– Н-нет. Я не знаю… – сквозь боевую раскраску на лице мадам проступила бледность, – я не знаю…

– Как это не знаете? – Шатов подошел к дивану, – Не может такого быть, чтобы вы не знали. Сюда же без вашего ведома невозможно попасть. Без разрешения дежурной. Да и при вашем роде деятельности не знать, что произошло в общежитии… Так вам всех клиентов могут распугать.

Лицо мадам исказилось. Она вскочила с дивана:

– Не ваше дело, любезный. Пришел трахаться – иди. Чего ты мне мозги компостируешь?

Хорошо, поздравил себя Шатов мысленно, очень хорошо. Немного неожиданно, но все-таки. Была бы ты, милая, не полной дурой, любезно бы улыбнулась на идиотский вопрос придурка-клиента, сообщила бы ему о том, что слухи, как всегда, преувеличены, что Фроленков взял да и покончил жизнь самоубийством, а не был убит…

Твою мать, он, что – действительно был убит?

Додумать эту мысль и удариться в панику Шатов не успел – распахнулась дверь и в комнату влетел охранник. Мадам отошла к стене, чтобы не мешать работать специалисту.

– Что тут, Маша? – спросил спортсмен, похлопывая резиновой дубинкой по ладони.

– Вопросы задает, – пробормотала Маша, – о Сашке.

– Вопросы задаешь? Нехорошо, – с неприятной улыбкой протянул охранник, – тут люди развлекаются, а не задают вопросы. И зачем тебе Сашка Фроленков?

Сейчас тебя снова будут бить, Жека Шатов. Сейчас тебя будут обрабатывать резиновой дубинкой, а потом… а потом может не наступить никогда.

Охранник не торопился. Отступать клиенту все равно некуда. Сзади диван и окно. И… черт!

Это уже было вчера. Вчера уже к нему вот так же подходили, не торопясь, спокойно и уверенно. Тогда его спасло чудо… Сейчас же рассчитывать не на что. Просто влип.

– Разберись с ним, Олежка, – требовательным тоном сказала Маша.

И допустила большую ошибку. Все большие ошибки допускаются из-за пустяков. Охранник не воспринимал клиента как опасного противника, посему, продолжая двигаться к нему, перевел взгляд на Машу. В любом другом случае это бы не имело бы печальных последствий, но Шатов был слишком… раздражен, испуган, разъярен…

Коктейль из этих чувств разом вскипел у него в мозгу, отдавая приказа действовать. Шатов прыгнул.

Между ним и охранником было всего метра два, и отреагировать спортсмен не успел. Он только повернул голову, когда Шатов врезался в него всей массой.

Дубинка, значит? Разобраться, значит? Опрокинув охранника на пол, Шатов резко ударил его головой в лицо.

Откуда-то издалека послышался женский визг. Маша. Шатов успел зацепить ее за ногу, когда она попыталась проскочить мимо него к двери. Мадам упала.

– Лежать, – выдохнул Шатов, поднимаясь, – лежать, сука.

Охранник лежал на полу, не подавая признаков жизни. Мадам ползла к двери.

– Куда ты, милая? – Шатов перешагнул через охранника и присел возле Маши.

– Не подходи… – мадам дернулась, пытаясь вскочить, но Шатов прижал ее к полу.

– Что же ты так не ласково с клиентом? А?

– Отойди! – Маша повысила голос, явно собираясь кричать. – Я…

– Я тебе сейчас… – Шатов на секунду замешкался, пытаясь придумать, чем можно пригрозить Маше, … я тебе сейчас вырву все, до чего дотянусь. Ты меня достала, милая. Не нужно было тебе вызывать охранника. Не нужно…

– Козел, я…

– Ага, – выдохнул Шатов, пытаясь унять сердцебиение, – сейчас.

– Что сейчас? – снова повысила голос Маша.

– Подожди, милая, – Шатов перевел дыхание, – подожди…

– Чего подожди? – голос поднялся до визга. – Я тебя…

Пощечина получалась сама собой. Звонкая и хлесткая. Пальцы правой руки словно обожгло.

– Я сказал – подожди. Подожди… Мне тут с твоим Олежкой разобраться надо.

Шатов встал, рывком поднял замолчавшую Машу на ноги.

Охранник не шевелился. Из разбитого носа по лицу текла густая яркая кровь.

– Я его не убил, часом? – отстраненно спросил у себя Шатов.

Мадам заскулила, держась рукой за лицо.

Шатов, не выпуская из руки запястье мадам, присел и пощупал пульс у охранника. Нормально, живой.

Мерзкая штука этот удар головой в лицо. Кто-то называл его гамбургским поцелуем. Если хорошо ударить, а Шатов ударил от всей души, то… а тут еще и пол под затылком был достаточно твердым.