разобрался…

— В чем? — насторожилась Элен.

— Я давно понял, что твой дружок мне знаком, но не мог вспомнить, где я его видел. Твой Дилан — тот самый парень, что взял Уильяма в заложники в ночь нашего рейда. — Ричард будто обрадовался осенившей его идее и добавил с обманчивым добродушием: — Значит, он вовсе и не Лис! Ведь правда, Элен?

Он ощутил, как она вся похолодела, понял, что застал ее врасплох.

— Впрочем, это неважно, — продолжил он мягко. — Я ничего не спрашиваю, тебе незачем отвечать.

Ей отчаянно хотелось разуверить его, но не было сил больше лгать. Невольно она уже призналась ему, и Ричарду этого было достаточно.

— Скоро рассветет, а мне предстоит весь день провести в седле. Если позволишь, я сосну возле тебя часок.

Завывания ветра за стеной разбудили Элен, но ей не хотелось открывать глаза. Заботливые руки подоткнули ей одеяло, потом кто-то мелкими легкими шажками проследовал к окошку и закрыл ставни. По походке Элен определила, что это ее служанка Фелис.

— Я не сплю, — сказала Элен, по-прежнему не открывая глаз. Так не хотелось возвращаться из мира сна в явь.

— Я старалась не потревожить вас, но за окном такая буря, — стала оправдываться девушка. — Мне показалось, что вы продрогли.

— Откуда ты взяла? Мне даже жарко. — Элен откинула одеяло. — А вот мужчинам в лесу, наверное, холодно…

Она вспомнила, как Ричард покидал ее в темноте, его торопливый прощальный поцелуи.

— Ну, за наших мужчин я не тревожусь. Они такие горячие, — с намеком произнесла Фелис. — И изрядно подкрепились, прежде чем сели на коней. А у меня, госпожа, для вас хорошая новость!

— Какая же? — недоверчиво спросила Элен.

— Догадайтесь, — лукаво улыбнулась служанка.

— Не томи меня, Фелис, говори!

— О, миледи! Охранники больше не стоят у двери. Лорд Ричард их отослал.

— Неужели? — Радость при этом известии на мгновение заслонила все тревоги Элен. — Может, ты ошиблась? Не разглядела их в темноте?

— Не заметить двух таких здоровых парней! Вы шутите, миледи!

Элен откинулась на подушки, размышляя. Итак, она уже не узница в своей спальне. Но что это значит? Что Ричард простил ее? Что, отдав ему свое тело на одну ночь, она искупила свою вину?

— Надеюсь, что сегодня утром у вас будет хороший аппетит, — с улыбкой сказала Фелис. — Я принесу вам завтрак.

— Я совсем не голодна. Куска хлеба или лепешки будет достаточно.

— Для вас, может, и да, но не для маленького обжоры. Элен удивленно расширила глаза:

— Разве это так заметно? Я еще сама не убеждена. Возможно, это лишь пустячная хворь…

Фелис скептически отнеслась к заявлению госпожи:

— Хворь, которая протянется еще на несколько месяцев. Знает ли лорд о вашей «болезни»?

— Нет. И пусть до поры ничего не знает.

Элен не желала, чтобы Ричард держал ее возле себя только потому, что она беременна. А если это ошибка и «болезнь» действительно окажется просто мимолетным недомоганием, у него будет повод упрекнуть ее в очередной лжи.

— Держи язык за зубами, — приказала она служанке.

Девушка согласно закивала головой. Вероятно, она догадалась, почему госпожа желает до поры до времени сохранить все в тайне. Но какой смысл отказываться от хорошей еды, когда обстоятельства изменились?

Соизволив плотно позавтракать, Элен в приподнятом настроении занялась собой. Тщательно нарядившись, соорудив впервые за много дней прическу, она, заглянув в зеркало, осталась довольна своим внешним видом. Отсутствие охраны за дверью подтолкнуло ее на то, чтобы рискнуть и показаться на людях.

От Фелис она узнала, что Ричард оставил в крепости за старшего Генри Блуэ. Как бы Элен ни было тяжело, но когда-нибудь ей все равно придется встретиться с ним лицом к лицу.

Она застала его в холле в окружении большой группы солдат. Их оживленный разговор внезапно оборвался при ее появлении. Элен едва не споткнулась, но овладела собой пошла прямо на него, вскинув голову и глядя ему прямо в глаза.

Люди расступались перед ней. Она не удостоила никого из них вниманием. Но это только так казалось. На самом деле ей было страшно. Для простых солдат она оставалась преступницей, заслуживающей если не казни, то хотя бы сурового наказания.

— Я желаю поговорить с тобой, Генри. Прямо сейчас, если не возражаешь.

— Я не против, миледи. — Он был холоден, насторожен, но соблюдал должную почтительность.

Когда она села за стол, он наполнил вином кубок и поставил перед ней.

Ей совсем не хотелось вина, но все же она отпила глоток.

— Глупо притворяться, что ничего не случилось, Генри. О моем проступке известно всем. Я не жду, что ты меня простишь, в вернуть твое уважение не надеюсь. Однако на правдивый ответ я могу рассчитывать. Каков мой статус здесь?

— Вы леди Гуинлнн, — ответил он без колебаний. — Ричард дал на этот счет указания. Если кто-то нарушит их, и проявит непочтительность, я буду обязан принять меры.

У Элен перехватило дыхание, голова закружилась. Ричард, не только вернул ей свободу, но и восстановил ее в правах хозяйки Гуинлина. Подобное великодушие не укладывалось ни в какие рамки.

— У вас прежний статус, госпожа, — между тем продолжил Генри, — но вам запрещено выходить за пределы крепостных стен без сопровождающих — меня или Симона.

— Я понимаю. — Элен выдавила из себя улыбку. — Но у меня достаточно дел и внутри этих стен. Слава богу, я теперь могу повидать управляющего, мажордома и кладовщика и заняться проверкой запасов.

— И врачеванием, если у вас останется время, — вставил Генри, тоже с неким намеком на улыбку. — Та рана, что у меня на шее, никак не заживает.

На следующее утро Элен проснулась бодрая, голодная, свежая после продолжительного сна без ставших уже привычными за последнюю неделю кошмаров. Перед ней забрезжила надежда, что преступление ее будет в конце концов прощено. Генри явно желал примирения, слуги беспрекословно исполняли ее просьбы, солдаты оказывали прежние знаки уважения супруге своего военачальника.

Лишь погода ее не радовала. Лежа в огромной кровати, где место Ричарда пустовало, она вслушивалась в завывания осеннего ветра, вздрагивала каждый раз, когда ливень, собравшись с силами, атаковал крепкие ставни. Она думала о Ричарде, который сейчас прячется от дождя в холодной, сырой палатке. А Дилану приходится еще хуже, ибо нет для вето приюта нигде, даже на родной земле.

Она положила руку на живот, гадая, зародилась ли там новая жизнь. Мысль о ребенке, ребенке ее и Ричарда, сразу согрела ее. Она тихонько стала напевать полузабытую колыбельную, которой научила ее Тангуин. Элен тосковала по своей старой няне, но поиски, предпринятые Оуэном по ее просьбе, успеха не принесли. Старуху, похожую на Тангуин, видели в разных горных лагерях, но где она обитает сейчас, не знал никто, и Элен уже стала бояться, что случилось самое худшее. Еще один близкий ей человек, по всей вероятности, ушел из жизни.

Встав с постели, Элен вызвала Фелис. Комната сильно выстудилась за ночь, и Элен поспешно оделась. Незаметно для ее сознания в ней произошла перемена. Она стала беречь себя, избегать резких, порывистых движений, присущих прежней Элен. И ела она теперь с удовольствием и словно за двоих, вознося благодарность небесам за то, что утренняя тошнота больше ее не мучает.

После завтрака она намеревалась заняться Симоном, чья рана вызывала беспокойство, но вместо юного оруженосца в комнату ворвался отец Дилвейн.

Сбросив на пол пропитанную дождевой влагой накидку, он, насупив брови, подал служанке знак