В детали его посвятил инспектор из МИ-5.[5] Гроган был правой рукой Фокса. Вместе они составляли связную ячейку Временного совета ИРА. [6] Отдельную единицу. Гроган через связного получал указания Временного совета, передавал их Фоксу, а тот — связным из «действующих боевых отрядов» в Англии и Европе. По идее Фокс не должен был знать людей, выходивших на контакт с Гроганом, а Гроган — тех, кто общался с Фоксом.
— Ладно, — сказал Гроган. — Зато я тебя знаю, Макс. Эвери не обратил внимание на прозвучавшую в этих словах угрозу.
— Что за идиотская затея тащить меня сюда?
Маленькие черные глазки Грогана смотрели на англичанина с презрением.
— Это уж нам решать.
Эвери начинал охватывать страх.
— Если нас засекут вместе, дальше от меня будет мало проку. Мы с самого начала договаривались, что в Ирландию я не езжу.
Гроган зажег сигарету, погасил спичку желтыми от никотина пальцами.
— Все меняется, — буркнул он и выпустил колечко дыма. — Мы вовсе не идиоты, Макс. Ты приехал сюда по делу, одну ночь переночевал и позавтракал у Корригана. Ничего страшного. Военная полиция не охотится на туристов. О’Кейси всегда присягнет, что вы втроем до утра пили и играли в карты. — Он взял предложенный Корриганом стакан и осушил его в четыре быстрых глотка. — И о том, что случится, никто не узнает. Здешний народ вопросов не задает.
— А что должно случиться? — раздраженно спросил Эвери, весьма недовольный оборотом, который принимал разговор.
Ирландец тихонько рыгнул.
— Прогуляешься с нами. Пора и тебе чуть-чуть поработать.
— Это просто смешно, — запротестовал Эвери. — Я всегда рад выручить, подбросить деньги или товар. Но мы твердо условились, что я держусь в стороне. Бога ради, если вам наплевать на мою безопасность, подумайте о себе!
Гроган не шелохнулся.
— Я уже сказал, все меняется. — Он повернулся к Корригану. — Машинка с тобой, Лу?
— Ага, — кивнул американец, выкладывая на стойку бара две коричневые картонные коробки.
И Эвери с изумлением понял, что Корриган тесно и сознательно сотрудничает с ИРА.
— Пора двигаться, — объявил Гроган.
Втиснувшись на заднее сиденье, Эвери оказался зажатым между Корриганом и ирландцем. Они тряслись по ухабам узких деревенских проселков, стекла машины запотевали изнутри, снаружи по ним ерзали стеклоочистители, пытаясь разогнать струи дождя.
Эвери не знал ни парня, сидевшего за рулем, ни человека рядом с шофером на пассажирском месте. Никто ничего не сказал, а спрашивать было нельзя. Он заметил, что из панели выдраны кнопки с подсветкой, и понял, что это не случайно.
— Подходящая погодка для прогулки, — заговорил Гроган минут через пятнадцать. — Военной полиции не больше чем ольстерской приятно под дождем мокнуть.
Водитель слишком быстро вошел в поворот, колеса заскользили по ковру из опавших листьев.
— Тише, чтоб тебя… — заорал Гроган, все больше заводясь с приближением к цели.
— Машина краденая? — спросил Эвери.
— Нет. Здешний врач оставляет ее на ночь в гараже вместе с ключами, как раз на случай, если она нам понадобится.
— Как мило с его стороны.
Гроган не обратил внимание на сарказм.
— Так она у него целей будет.
Они пересекли границу Ольстера по одной из бесчисленных узких дорожек, мало чем отличавшейся от грязной колеи, и въехали в район застройки, где на месте болотистого предместья возводились стройные муниципальные кварталы с широкими, беспорядочно заросшими травой газонами. Был час ночи, и только в нескольких окнах горел свет. Проехали мимо хорошо укрепленного полицейского участка, потом свернули и затряслись по расползающимся городским дорогам. Наконец, миновав еще один поворот, автомобиль остановился на боковой улочке. Когда водитель выключил фары, воцарилось напряженное молчание.
Гроган ткнул пальцем через плечо.
— Приехали.
Это был обычный последний в ряду дом на три спальни, с ухоженным небольшим садиком за белым штакетным забором. На дорожке у ворот стоял белый хлебный фургон.
Из тени выступили двое, притаившиеся там в ожидании.
— Ну? — спросил через окно Гроган.
— Без проблем, — ответил первый. — Сигнализацию выключим в два счета. Можно войти с черного хода.
— Пошли, — сказал Гроган и придержал Эвери за плечо. — Надень-ка вот это.
Англичанин, терзаемый недобрыми предчувствиями, взял шерстяную балаклаву.[7]
Дозорные вернулись на пост наблюдения, шофер со своим спутником первыми вышли из машины, перешли через дорогу на огибавший дом тротуар. Потом двинулся Гроган, пропустив Эвери с американцем вперед. Садик позади дома отгораживала от тротуара только сетчатая ограда в пять футов высотой. Преодолев ее, можно было за несколько секунд перемахнуть через крошечную полянку с детскими качелями и разукрашенным бассейном, в котором плавал пластмассовый гном, и оттуда попасть в причудливо вымощенный внутренний дворик.
Шофер уже прилаживал к стеклу кухонной двери последнюю полоску пластыря. Его приятель держал наготове тяжелый молоток с обмотанной полотенцем головкой. Глаза из прорезей балаклавы глядели на Грогана. Где-то в сырой ночи заорали, сцепившись в драке, два кота.
— Давай.
Последовал короткий глухой удар. И больше ни звука.
В следующий миг были вынуты повисшие на липкой ленте куски стекла, рука просунута в образовавшуюся дыру, ключ повернут изнутри. Двое боевиков метнулись по темной кухне в холл.
Эвери с Корриганом пошли следом, чувствуя сзади совсем рядом присутствие Грогана. Когда они взобрались по лестнице, в первой спальне уже загорелись лампы.
Супружеская пара сидела в постели, прикрывая глаза от неожиданной вспышки яркого света. Кто-то из бандитов сдернул тонкое покрывало и наставил на белое обнаженное тело мужчины револьвер. Его жена в задравшейся на бедрах прозрачной нейлоновой сорочке всхлипнула и зарыдала.
Гроган шагнул вперед, схватил женщину за волосы, сильно запрокинув ее голову назад, и сунул в широко раскрывшийся рот дуло автоматического пистолета.
— Не дури, тетка! — прошипел он.
Она сглотнула, с ужасом глядя на своего мучителя.
— Нам нужен твой муж. Молчи, делай, что говорят, и все будут целы. Ясно?
Женщина кивнула, из глаз ее потекли слезы, и Гроган отвел пистолет.
— Мама! — послышался тоненький голосок с лестничной площадки. Там стоял мальчик, прижимая к себе одноглазого плюшевого мишку.
— Иди сюда, парень, — резко сказал Гроган. — Иди к маме.
— Детка… — всхлипнула мать, протягивая руки.
Испуганный ребенок проскользнул мимо вооруженного мужчины и бросился в ее объятия.
— Звони в булочную, — приказал Гроган женщине, — скажи, что муж не придет. Заболел, простудился. Ясно?
Голос ее слегка дрожал, когда она говорила по телефону, но Гроган остался доволен. Пока булочник одевался под дулом пистолета, шофер с приятелем пошли вниз, открыли гараж, бесшумно закатили в него белый фургон. Скрывшись от любопытных глаз, они стали грузить в него пятидесятифунтовые упаковки
