своим верным и преданным друзьям.
— С Эстикбарой?
— Вот именно.
Абдулла колебался.
— У вас есть визитная карточка?
— Конечно. — Эвери протянул ему карточку.
Ливиец покачал головой.
— Эта не годится. Мне нужно что-то нейтральное, с адресом в Ирландской Республике.
— Берите мою, — сказал американец, вытащил из кармана авторучку и нацарапал на бумажной салфетке адрес и номер телефона «Логова Корригана».
Абдулла встал, сунув салфетку в карман.
— Приятно было повидаться. Возможно, когда-нибудь мы еще встретимся. А если нет, передайте от меня привет вашим друзьям революционерам. Аллах акбар.[35]
И ушел.
Корриган откинулся на спинку стула и мысленно вздохнул.
— Как думаешь, Макс?
— Может быть.
— Может быть? А вдруг у него просто нет нужных связей?
— О, связи-то у него есть. — Эвери обернулся к выходу, как раз вовремя, чтобы увидеть, как покидает зал, взявшись за руки, американская супружеская пара.
— Выпьем еще? — спросил Корриган. — Платить твоя очередь.
— Уговорил, — усмехнулся Эвери.
Он поднялся и замер на месте. В переполненном теперь баре на табурете возле стойки сидел человек, который глядел прямо на него, улыбался, и его заячья губа застыла в оскале, словно он издавал неслышное грозное рычание.
Джерри Фокс поднял стакан в знак приветствия.
Группа слежения чуть-чуть не упустила Фокса. По своему известному лондонскому адресу он больше не появлялся, но никто не ожидал, что он объявится на Мальте.
Гретхен Адамс и Баз от самого бара «Сокол» шли за Али Махмудом Абдуллой, надеясь сделать хоть одну приличную фотографию для досье. Незаметно держа в руке портативный направленный микрофон, Баз уже записал его разговор с Эвери и Корриганом на спрятанный в спортивной сумке магнитофон.
Среди беседующих в баре бизнесменов сидели Большой Джо Монк и Лен Поуп. Именно последний краешком глаза заметил рыжего посетителя, когда тот поднимал стакан, и его почти фотографическая память мгновенно отметила знакомое лицо.
Как бы ни доверял Кон Мойлан Эвери и Корригану, появление Джерри Фокса в качестве наблюдателя доказывало, что он не такой человек, чтобы хвататься за любое мало-мальски пригодное предложение.
Тем временем в Лондоне произошло еще одно небольшое, но важное событие, оставшееся незамеченным.
Поскольку большинство членов объединенной команды десантников и «Дельты» все еще были поглощены отработкой приемов уличной слежки, никто не вспомнил о такой скромной персоне, как медицинская сестра Маргарет О’Мелли.
Она была на дневном дежурстве, когда ее позвали к телефону. Звонил Дэнни Гроган.
— Что тебе нужно? — сказала Мегги и заметила, что голос ее дрожит.
— Ты знаешь. Ты сделала, что я велел?
— Не успела.
— Времени было полно, леди. — Он помолчал, из трубки доносилось только тяжелое сердитое сопение. — Как твой малец? За ним все так же присматривает Ровена, жена Максова менеджера Флойда, пока ты работаешь?
Ублюдок! Прикрыв рот рукой, она прошептала:
— Ладно, я говорила с Максом. Узнала кое-какие детали, не знаю, сгодятся ли они тебе, хватит ли их… — Теперь в ее голосе слышался страх.
— Так-то лучше.
Еще несколько слов, и она повесила трубку. Трясущимися руками открыла сумочку, чтобы взглянуть на листок бумаги со своими заметками, и почувствовала себя предательницей. Слеза капнула на бумажку, чернила расплылись бледной кляксой.
Было темно, сыро и ветрено, когда она вышла из длинного серого здания госпиталя на южном берегу Темзы. Как всегда, проделала длинный путь пешком до станции метро «Элефант энд Кастл», чтобы не пересаживаться с поезда на поезд по дороге домой в Болхэм по Северной линии.
Гроган с газетой в руках ждал на платформе, прислонившись к грязной, некогда белой стене. Она остановилась у него за спиной, незаметно сунула в руку сложенный лист сиреневой бумаги. Он развернул его, прикрывая газетой.
— Приятно пахнет.
Запах бумаги прочно связался в сознании Мегги с острой вонью предательства. Она была противна самой себе, пристыжена и напугана.
— Хватит? — спросила она, глядя на огромное, смеющееся с рекламного плаката на противоположной стене лицо.
Он сунул в карман исписанную бумажку вместе с газетой.
— Хорошо поработала. Теперь забудь навсегда о нашей встрече. Мальца от меня поцелуй.
Из туннеля с визгом вылетел поезд.
Через двадцать четыре часа Дэнни Гроган был в Дублине, куда он, родившийся и выросший в Белфасте, всегда приезжал с таким чувством, словно вернулся домой.
Больше не надо оглядываться через плечо, пугаясь теней, высматривая, не следует ли по пятам ольстерская Королевская полиция или спецслужбы, не надо бояться, что посреди мирной выпивки с друзьями просвистит пуля, не надо ждать, что в любую минуту тебя остановят на контрольно-пропускном пункте британской армии.
В Дублине и девушки казались симпатичней, и пиво крепче, и воздух слаще. Так что, несмотря на нескончаемый мелкий дождик, он отправился на свидание в бар «Берлингтон-отеля» в прекрасном расположении духа.
Он не знал, кого пришлет Совет ИРА, и на встречу явился человек в неприметном деловом костюме, с неприметным лицом, не поддающимся запоминанию, неразговорчивый и необщительный.
Когда он ушел, отпустив несколько банальных замечаний о погоде, и почти не притронувшись к полупинте пива «Сметвик», Гроган почувствовал облегчение.
Распечатав полученный от посланца конверт, он вытащил листок с отпечатанным на компьютере текстом.
Отметил дату — февраль 1986 года, того самого, когда Эймон О’Флаэрти, бывший руководитель европейских операций, приказал расследовать прошлое Макса Эвери, прежде чем дать ему первое небольшое задание.
При регистрации в списках избирателей изменено на Макс Эвери.
Патриция Мюррей (род. Корк, Эйре).
Объект родился в 1950 г., рос в родительском доме на Эмери-стрит, Гудисон-парк, учился в римско-
