когда американцы заканчивали распаковывать свои рюкзаки. Штаб-квартира территориального резерва 21- го полка специальной воздушно-десантной службы и самого командующего войсками специального назначения была признана наиболее подходящей базой. Сравнительно близко и до дома, и до конторы Эвери, расположенной у моста Челси, надежная связь, достаточно места, чтоб разместить и «Дельту», и десантников, выделенных для операции «Лошадь в бизоньей шкуре».
Члены команды собрались в одной из аудиторий поменьше. Хант не удивился, увидев, что англичане и американцы, все в гражданском, сидят по разным углам, настороженно приглядываясь друг к другу.
— Хорошо, что вы все уже перезнакомились, — сухо заметил Бакли, входя вслед за Хантом.
В центре комнаты в несколько рядов стояли стулья лицом к деревянной кафедре у стены, на которой висела крупномасштабная карта Лондона. Однако Ханту хотелось создать неформальную обстановку, чтобы помочь команде поскорей слиться в единое целое.
— Возьмите каждый по стулу и сядьте в круг, — приказал он, помолчал минутку, пережидая шум и суету, заметил, что среди американцев присутствует женщина — ладно и крепко сбитая, коренастая, с короткими темными волосами.
Лед треснул, отчуждение исчезло, Хант с улыбкой увидел, что рядом с американкой с обеих сторон уселись английские десантники.
— Итак, леди и джентльмены, здравствуйте. Разрешите представиться — старшина Брайан Хант. Те из вас, кто участвовал в совместных учениях с нашим десантным полком, знают, что мы не питаем особой склонности к церемониям и формальностям — пожалуй, еще меньше, чем «Дельта». Отныне прошу называть меня просто Брайан или любым другим именем, какое сочтете уместным.
Американцы переглянулись и усмехнулись, англичане бесстрастно наблюдали за их реакцией.
— Джим Бакли и я осуществляем совместное оперативное руководство этой довольно-таки необычной операцией. Прежде всего, мы все превращаемся в «нянек» — ведем наружное наблюдение и обеспечиваем постоянное сопровождение. «Дельта» и десантный полк прошли хорошую подготовку, но наверняка кое-что подзабылось. В настоящий момент в моем распоряжении несколько лучших наших сотрудников, которые ведут одного британского законспирированного агента. Зовут его Макс Эвери, работает он на Временный совет ИРА, и мы пока контролируем ситуацию.
Но если все пойдет по плану, к нашему агенту присоединится один из ваших, старый друг присутствующего здесь Джима, и может быть, операция будет разворачиваться за границей, по идее в Афинах, но точно пока не скажу, не знаю. Собственно говоря, она может начаться где угодно и когда угодно. Поэтому нам надо быть в полной готовности к тесным совместным действиям. Вполне вероятно, что рядом с нашими людьми окажутся настоящие ирландские террористы. Понятно, догадываться о нашем присутствии они ни в коем случае не должны.
Ну а пока все спокойно, займемся здесь в Лондоне интенсивными тренировками и подготовкой. Вам придется вести непрерывное круглосуточное наблюдение за агентами, куда бы они ни направились, помня, что они в любой момент могут разойтись в разные стороны и вы должны следовать за обоими. Каждый отель или дом, где они остановятся, немедленно ставить на прослушивание, каждого, с кем они встретятся, тут же фотографировать, все разговоры записывать. А вдобавок, решительно вмешиваться при малейшей опасности — угрозе разоблачения, подозрений со стороны террористов, которые им пока доверяют, внимании чересчур ревностных представителей закона и правопорядка, — при любой помехе для наших людей и, что еще важнее, для всей операции. Никому не известно, что это может быть за помеха, когда и где она возникнет. Мы включили в учебную программу несколько примеров, просто чтоб вы держались настороже. В конечном счете все должны быть готовы проявить инициативу на месте, действуя по обстоятельствам. Я понимаю, как это трудно.
Присутствующие слушали серьезно, но Хант отмечал то тут, то там блестящие быстрые взгляды, вспышки улыбок. Он чувствовал, как людей охватывает возбуждение, почти ощущал вкус и запах адреналина. Всем не терпится приступить к работе, легкой или трудной, без страха и сомнений. «Только все ли они понимают, что за адская это будет работа?» — подумал он и сказал в заключение:
— Вы, должно быть, устали с дороги, так что остаток дня посвятите знакомству, обсудите возможные способы действий в различных ситуациях и при различных сценариях. Свободный обмен мнениями без всяких чинов. У нас это называется «китайским парламентом». И будьте добры, воздержитесь сегодня от крепкой выпивки с новыми друзьями. Учебная программа начинается завтра в девять ноль-ноль, включая лекции представителей нашей службы безопасности о технических средствах слежения. И помните: нет никаких гарантий, что в течение следующих трех месяцев вам еще раз выпадет шанс лечь в постель.
После этого они с Джимом Бакли предоставили их самим себе, выдав каждому список транспортных средств, оружия и всевозможной аппаратуры, которые будут в их распоряжении, а сами закрылись в офисе Ханта с тремя оперативниками из МИ-5, которым завтра предстоит играть роли Эвери, Корригана и гипотетического террориста.
Эти трое начнут завтрашний день в «Парк-отеле», оттуда отправятся в город на три разные встречи с другими добровольными помощниками из 21-го воздушно-десантного полка, какое-то время будут держаться вместе, потом порознь, примут элементарные меры предосторожности, постараются уйти от хвостов. Особенно усложнять работу на этой стадии нет смысла, чтобы сразу не сбить наблюдателей с толку. В середине дня все соберутся, обсудят свои действия, выявят допущенные ошибки, подумают, как их исправить, а после обеда попробуют еще разок.
Вечером следующего дня Хант и Бакли присоединились к команде в сержантской столовой. Происшедшие с ней перемены превзошли ожидания. В гуле серьезных и веселых голосов смешивались все мыслимые акценты, от «деревенского» кентуккийского и певучих выговоров южных штатов до почти непонятного выговора штата Джорджия и широкой палитры шотландских диалектов.
От стойки бара им приветливо замахал рукой американец с цветущим свежим лицом:
— Привет, Джим, привет, Брайан! Что делается, а? Честное слово! Давненько я не получал такого удовольствия.
Они уселись за пивом.
— Это Баз Беркли, — представил Бакли, — его так прозвали в честь знаменитого киношника.[33]
— Просто Баз, сэр, — сказал Беркли, пытаясь пригладить ежик черных волос, вздыбившихся, как проволока под магнитом.
Улыбка База действовала заразительно. Хотя Хант разделял широко распространенные предрассудки по отношению к американцам, которые считал культурным наследием двух мировых войн, он всегда с удивлением обнаруживал, что искренне наслаждается обществом заокеанских коллег.
— Как поработал «парламент» после обеда? Жалко, что нас не было.
— Это могло помешать свободному обмену мнениями, сэр, — немного подумав, серьезно заметил молодой человек, — по крайней мере нам, американцам. Вы точно заметили, что в нашей армии, даже в «Дельте», формализма гораздо больше, чем в вашем десантном полку.
— А как насчет новых идей? — спросил Бакли.
— Всем понравилась мысль разбиться на группы по четыре. Шестнадцать на четыре делится без остатка, и в спокойное время одна группа может работать, другая — отдыхать, оставив две на дежурстве. Только мы не хотим, чтобы они были чисто английскими или американскими…
— Могут возникнуть проблемы, — заметил Бакли, — у нас разные методы работы, средства связи, оружие и почти разный язык.
Хант улыбнулся.
— Как нашему парню из Глазго шепнуть в темном углу словечко ребятам из лесов Монтаны?
— Мы справимся, Брайан, сэр, — уверенно ответил Баз.
«Он считает, что это типично английский оборот речи», — подумал Хант.
— Вы увидите, как это выгодно, особенно если придется ехать в Афины. Никто из англичан не говорит по-гречески, а четверо наших знают язык. Моя мать из Фессалоник. Поэтому мы и взяли Гретхен, — кивнул Бакли на единственную в команде женщину, собравшую вокруг себя самую большую и шумную компанию. — Она свободно говорит по-гречески и знает Афины как собственные задворки. Она вообще-то из Ай-Эс-Эй, и знакома с такими делами лучше нас всех.
— Ай-Эс-Эй? — Хант не знал, что это такое.