Дальнего Запада пе были золотыми и серебряными магнатами?

Когда оп решил развестись с Аугустой, то просто упаковал свой сундук и покинул дом. Аугуста вспомппа- ла, что опа не могла тогда пи плакать, пи упрекать его; просто она чувствовала в этот момент пустоту и боль от того, что се бросает муж после стольких лет, прожитых вместе. Когда Тейбор собирался закрыть за собой огромную парадную дверь, она выбежал^ на балкон и крикнула: «О, Горэйс, не уходи! Это будет твоей гибелью!»

Так оно и случилось, но Горэйс не услышал этого пророчества из-за стука захлопнувшейся двери. Он Дал Аугусте двести пятьдесять тысяч наличными, гигантский дом, которого она никогда не желала и который ей никогда но нравился, а также несколько крупных участков земли, имевших большую цену. Он повез Бэби Доу в Сен- Луис, где ого ¦друзья!подготовили все для тайного венчания. Развод, тоже тайный, он оформил в Дюранго.

Это явилось поворотным моментом в жизни Тейбора, хотя, ослепленный новой женой, он не заметил этого. Население Денвера, у которого он завоевал популярность своей безотказной щедростью, осуждало его за развод с Аугустой, хотя люди никогда не осуждали того, что в номере отеля «Виндзор» он содержит Бэби Доу. Высший свет Денвера, который так забавляли его простодушные и вульгарные поступки, теперь отвернулся от него.

А затем наступили и рабочие беспорядки - первая серьезная забастовка на серебряных рудниках. Район приисков приносил в год пятнадцать миллионов прибыли, однако сюда понаехало столько народу, что людей оказалось больше, чем рабочих мест. Пользуясь этим, владельцы предприняли одновременное снижение дневного заработка до двух долларов семидесяти пяти центов в день. Шахтеры почти до единого человека оставили шахты и рудпики. По приказу Тейбора •в Лидвилл была брошена Легкая кавалерия, чтобы загнать их обратно в шахты. Когда из этого ничего не получилось, он помчался в Денвер и, пользуясь отсутствием губернатора Питкина, приказал ополченческим войскам штата подавить забастовку.

Забастовка была подавлена; однако этим был положен конец популярности Тейбора среди рабочего люда Лид- вилла, который ранее считал его своим другом. Теперь он был для них капиталистом, который готов использовать войска против рабочих. Они отворачивались от него при встрече на улицах и отказывались пить с ним в баре за одной стойкой.

Постепенно и капиталовложения начинали оказываться все более неудачными. Будучи избранным директором железнодорожной компании «Оверлэнд бродгоудж», он подписал чек па миллион долларов, и деньги эти пропали. Второй миллион он вложил в леса красного дерева в Гондурасе и еще третий - в пароходы и железные дороги того же Гондураса. Оба эти миллиона бесследно исчезли в джунглях. Он вложил полтора миллиона в предполагаемые золотые и серебряные рудники в Мексике, по благородные металлы оттуда не поступили; оп купил огромпые площади, на которых якобы размещались богатые залежи, в Аризоне и Колорадо. Но там была лишь пустая порода.

В несколько сот тысяч долларов ему обошлась избирательная кампания, когда он пытался обеспечить за собой место в сенате Соединенных Штатов. Республиканский комитет, контролировавший местпые законодательные органы, не решался отправить на шесть лет пеотесанного и пеопытпого в политическом отпошепии Тейбора в Вашингтон, по тут, к счастью, открылась временная вакансия на месячный срок, и ему была оказана та честь, которой он так добивался.

Сенатор Тейбор повез свою прекрасную Бэби Доу в Вашингтон в стоившем ему пять тысяч личном экспрессе, куда он погрузил двадцать два сундука и чемодапа. Сам он ехал в Вашингтон в ночной сорочке из шелка и батиста с золотыми пуговицами стоимостью в тысячу долларов.

Имеются вполпе достоверные свидетельства того, что за проведенный в столице месяц оп истратил триста тысяч долларов. Его обвиняли в том, что оп нарушает работу сената, постоянно приглашая сепаторов выпить с ним. Поскольку его венчание с Бэби Доу было тайным, он решил придать ему респектабельность, устроив вторую церемонию венчания, и уговорил католического священника совершить брачный обряд. Тейбор спросил у президента Честера Артура, не согласится ли тот быть его почетным гостем на свадьбе. Президент, припомнив дружбу Тейбора с Грантом и его несметные миллионы, согласился. Пользуясь согласием президента Артура, Тейбор залучил на свою свадьбу ¦весь официальный и дипломатический Вашингтон. Самые строгие дамы остались дома, пропустив один из самых великолепных праздников, •когда-либо имевших место в столице.

Бэби Доу пошла под венец в бриллиантовом ожерельо стоимостью девяносто тысяч долларов.

Через несколько дней просочились сведения, что и Тейбор и Бэби Доу были разведенными. Обманутый священник, а заодно и вся католическая церковь были ужасно!локированы этим обманом. Президент Артур был впо себя от ярости.

Но Тейбор пичуть пе смущался всем этим переполохом, посмеиваясь и говоря, что они сами виповаты, дав себя провести. А потом снял специальный поезд, чтобы с королевским величием доставить Бэби Доу обратно в Денвер. Там республиканский •комитет штата назначил нового сенатора, но зато выбрал Тейбора своим председателем: ведь он почти целиком содержал всю политическую машину Колорадо.

Значительная часть семнадцати миллиопов, добываемых в виде серебра в Лидвилле, попадала в бездоппые карманы Тейбора. Теперь, как у Сэнди Бойэрса из Вирджиния-Сити, у него было достаточно денег, чтобы швырять их.

Тейбор и Бэби Доу ехали по железпой дороге, когда она сказала, что ему предстоит стать отцом. Тейбор тут я{0 купил по бутылке шампанского всем пассажирам поезда И паровозпой команде. Их первая дочь, Элизабет Пирл, появилась па свет в доме, который считался самым претенциозным в Денвере: Тейбор купил себе новый дом, еще больший, чем тот, который остался у Аугусты. Оп приказал отчеканить золотые медали с надписью «Бэби Тейбор» и разослал их тем, кого считал входящими в сотню наиболее выдающихся граждап Колорадо. Второй своей дочери он дал имя Сильвер Доллар, потому что гостивший в Денвере Уильям Дженпингз Брайан сказал ему, что «детский смех звенит, как серебряпый доллар».

Хотя наличных денег у него па руках становилась все меньше и меньше, Тейбор считал, что у пего имеется примерно сто миллионов долларов. Оп приказал приобрести сотпю павлинов и пустить впутрь ограды дома для развлечения двух его дочерей и считал, что настолько мало нуждается в деньгах, что отказался от покупки рудников «Минни» и «Эй-Уай».

Их кушли Гугенгеймы. В скором времепн они уже получали от них по сто тысяч долларов в месяц дохода. Так было положено начало великой дипастип Гугепгей- мов. Так было положено начало концу Тейбора.

Климат здесь само совершенство…

Южная Калифорния переживала трудности. Жизнь ее двигалась короткими и слабыми рывками. Приток переселенцев несколько оживился после Гражданской войны. Около двух тысяч колонистов расселились па ее землях, но ¦потом иммиграция почти полностью прекратилась.

Происходило это, по-видимому, потому, что южная Калифорния все еще экспериментировала в широких масштабах и эксперименты эти чаще всего были неудачными. Производство цитрусовых, когда появились сады в несколько тысяч деревьев, было здесь самым крупным в миро. Было обпаружено, что если фрукты срывать рано, то их можно, не опасаясь порчи в пути, отправлять па Восток. Однако апельсины здесь были «толстошкурые, горькие, жилистые и содержали мало сока; называть калифорнийский продукт имепем благородного апельсина значило бы оскорбчять ото имя. Лимоны - крупные переростки с кожей полудюймовой толщины и сухими жилистыми ¦внутренностями - достойны были скорее жалости, чем презрения».

Виноградники давали более миллиона галлонов вина в год, но вино это было низкого качества и шло по очень малой цепе. Оливковые плантации развились хорошо, однако сорт маслин оказался ненригодсп для производства оливкового масла. Предпринимались попытки заготавливать сушеные абрикосы, персики и чернослив, по они почти но находили сбыта.

К югу от делового района Лос-Анджелеса, почти на том самом месте, где одип из первых нуворишей южной Калифорнии, Роберт Уидни, позднее построит университет южной Калифорнии, было засеяно хлопком шесть акров. Хлопок уродился отличного качества, но покупателей на пего не пашлось.