неказистой лошади, ехавший в том же направлении, воспринял невероятную скорость экипажа как вызов и обогнал его. Оскорбленный Ролстон вернулся на ферму, где жил мальчишка, и заставил его отца продать ему лошадь.
Не был он героем и в глазах жены. Она мало видела его и не упрекала за это, поскольку трудно упрекать столь занятого человека, который уходит из дому в пять часов утра. Пока она сидела одна в их городском доме на Пайн- стрит, Билли устраивал то, что вошло в историю под названием лукулловых пиров в Бельмонте. Ходили рассказы об оргиях с участием женщин; после одного из банкетов «одурманенные выпивкой гости забрели в чужие спальни, что вызвало большое замешательство». Когда красивая английская актриса Аделаида Нилсон приехала в Калифорнийский театр Ролстона, чтобы в течение нескольких недель исполнять шекспировские роли, Билли Ролстон преподнес ей бриллиантовое ожерелье стоимостью в сто тысяч долларов. Злые языки по-своему интерпретировали причины этого стотысячного подарка.
Теперь, в 1872 году, Уильям Чэпмен Ролстон взялся за осуществление самого грандиозного строительного проекта в своей жизни, который, по его мнению, должен был стать последним мазком на портрете Сан-Франциско: строительство отеля, настолько великолепного, что наиболее знаменитые и богатые люди стекутся в его гостеприимные стены со всего мира. Когда кто-то из друзей спросил у пего, ка!«он намерен назвать свой отель, Ролстоп ответил с любезной улыбкой: «Ну что ж, поскольку это должен быть дворец, и притом один из величайших дворцов мира, почему бы не назвать его просто «Палас- отель»?»
Ответ этот был весьма типичным и для Ролстона, и для Сан-Франциско. Оскар Льюис в «Бонанза Инн» писал: «Посетители из консервативных восточных центров обнаруживали, что по меньшей мере половина населения здесь страдает манией величия. Мало какой город мог похвастаться столь горячей преданностью своих обитателей. Приезжие зачастую никак не могли понять, чем здесь вообще можно было гордиться. В глазах непредвзятого человека Сан-Франциско выглядел грубым, шумным, грязным. Вдоль его улиц высились дома, отражающие наихудшие черты низкого архитектурного вкуса того времени. Городу насчитывалось всего три десятилетня. Он рос слишком быстро».
По мнению Ролстона, «Палас-отель» должен был положить конец пионерской эре в Калифорнии и дать начало веку элегантности, который сделает Сан-Франциско соперником Ныо-Йорка, Лондона и Парижа.
Первым шагом на пути к постройке «Палас-отеля» была покупка участка песчаных дюн к югу от Маркет- стрит, где в тридцатые годы Марпано Вальехо застрелил медведя гризли. Квадрат земли обошелся Ролстону в 400 000 долларов. Он нанял ведущего архитектора города Джона Гейпора и отправил его на Восток для изучения отелей Чикаго и Ныо-Йорка. На обнесенном высоким деревянным забором участке были пробурены артезианские скважины. Миллион долларов был израсходован Ролсто- ном только на бетонные работы по возведению фундамента, в котором должны были разместиться кладовые.
В плане отель представлял собой четырехугольник с тремя обширными дворами, дающими доступ воздуху и солнечному свету, с огромным центральным двором и подъездными путями. Вокруг этого огромного двора семью этажами должны были подниматься галереи с комнатами, а все сооружение должно было быть покрыто общим стеклянным куполом. Из отеля открывался вид на город - в каждой комнате предусматривалось окно с широким обзором. Стены возводились двойной толщины и усиливались железом для предотвращения разрушений от землетрясений и пожаров; было протянуто пять миль водопроводных труб и сто двадцать пять миль электрических кабелей. Вводились такие новшества, как кнопки электрических звонков для вызова слуг в каждой комнате, телеграфная связь между различными службами отеля, электрические часы, пневматические трубы для писем и посылок и - как верх хорошего вкуса - более семисот «ватер-клозетов, в которых якобы имеется приспособление, при помощи которого вода сливается не производя того ужасного шума, который обычно сопровождает это действие».
Делом принципа для Ролстона было использование па строительстве «Палас-отеля» материалов калифорнийского производства. Так, например, суконной фабрике «Мишн» он поручил изготовлять одеяла для отеля. Если же у него не было нужной фабрики, он покупал или строил ее. Когда понадобились дубовые планки для паркета, Ролстон купил лесное ранчо у подиожия Сьерра-Невады, но обна- ружил, что там растет непригодный для этих целей дуб. Ради производства кованых гвоздей и инструментов он приобрел литейный цех. Он построил фабрику по изготовлению замков и скобяных изделий, приобрел мебельную компанию «Вест-Кост», чтобы изготавливать из местного, калифорнийского лавра мебель для отеля. Уильям Шарон, которому Ролстон навязал участие в этом грандиозном предприятии, трезво следил за всеми операциями. Он пытался образумить Ролстона: «Если вы собираетесь покупать литейный цех для того, чтобы сделать гвоздь, ранчо ради плапки, а мебельную фабрику для изготовления мебели, то чем это все кончится?»
Но были вещи, которые Ролстон не мог ни купить, ни сделать в Калифорнии, и он разослал заказы на изготовление ковров и столовой посуды во Францию. В Белфасте, в Ирландии, склады, как говорили, остались без запасов белья; драгоценное инкрустированное панно везли из Индии, а предметы искусства - со всего мира. «Палас-отель» должен был обойтись в шесть миллионов долларов наличными, выплаченными из карманов Ролстона и Шарона.
К февралю 1873 года, когда всего только два пли три этажа отеля были построены, директора Банка Калифорнии начали проявлять беспокойство по поводу «наличности». Банк обязан был иметь запас наличных денег в пять миллионов долларов, однако три с половиной миллиона из них было отдано взаймы Ролстону для осуществления различных его предприятий: два миллиона вложены в компанию по торговле недвижимостью, через которую Ролстоп скупал землю к югу от Маркет-стрит для создания здесь нового делового района; чуть менее миллиона - в шерстобитные фабрики «Пасифик» и около шестисот тысяч - в «Киболл карридж компапн». Наличных денег не хватало, и обеспокоенные директора потребовали, чтобы Ролстоп взял на себя ответственность за все эти долги. Билли Ролстоп, разрывая на клочки полоски бумаги и швыряя их в корзину для бумаг, горько сказал своему брату: «Если ты делаешь деньги для этих людей, то но получишь ни слова благодарности, но, если ты потеряешь деньги, они проклянут тебя».
Д. О. Миллс, президент Банка Калифорнии, который стал одним из самых богатых людей к западу от Чикаго благодаря тому, что Ролстон осуществлял руководство банком, решил, что теперь самое время выйти из дела, сохранив в неприкосновенности свои деньги. Он потребовал, чтобы Ролстон выкупил у него его долго в банке за наличные деньги - за те самые наличные, которых сейчас так не хватало Ролстопу. Теперь Ролстон стал президентом Банка Калифорнии не только фактически, но и формально.
Ролстону крайне необходимо было новое,золотое дно в Комстоке. Ему необходимы были новые миллионы на содержание Бельмонта с его роскошными приемами и великолепной конюшней скаковых лошадей. Как отцу города, ему приходилось поддерживать все фабрики, кузнечные мастерские и литейни Сан-Франциско, от которых зависело процветание города.
Он посылал бесчисленные поисковые партии в истощенные шахты, принадлежащие Банку Калифорнии, в надежде найти новые рудные жилы. Но фортуна теперь улыбалась его противникам - Серебряным королям.
Потеряв «Консолидейтэд Вирджиния» из-за Шарона, считавшего, что залежи там не представляют ценности, Ролстон начал скупать акции давно истощенной шахты «Офир». Шарон утверждал на этот раз, что именно здесь должны проходить богатые жилы, подобные тем, которые Серебряные короли разрабатывали в «Копсолидейтэд Вирджиния». Ролстон начал по любой цепе скупать акции «Офира». Так неожиданное счастье привалило Счастливчику Болдуину, которому он выписал чек на 3 600 000 долларов за его акции этой шахты.
Судьба нанесла Ролстону еще один удар. С того дня, как он в 1864 году распахнул двери Банка Калифорнии, и ?плоть до весны 1875 года никто ни разу не поставил иод сомнение его роль финансового лидера северной Калифорнии и Невады. Однако Серебряная Четверка решила, что нуждается в собственном банке. Она открыла в 'Сан- Франциско банк Невады с капиталом в пять миллионов долларов в виде солидных слитков, добытых в «Консоли- дейтэд Вирджиния». До этого Серебряная Четверка все свои банковские операции проводила через банк Ролсто- на, теперь же они изъяли миллион наличными и слитки стоимостью в четыреста тысяч, которые хранились в сейфах банка.
Билли Ролстон демонстрировал собой неунывающее лицо Сан-Франциско, однако ему пришлось взять в долг у Уильяма Шарона два миллиона долларов, переуступив взамен все права на «Палас-отель».
Уильям Шарон, с его маленькими блестящими глазками, бледным лицом, украшенным черными усами,
