порода стала мягче, в ней появились отдельные прожилки кварца. Джоупс пробился сквозь наплывы глины и вышел на жилу беловатого кварца, в которой попадались скопления богатой РУДЫ.
Он не доверил своего секрета никому, кроме Алвинсы Хейуорда. Вместе они решили украсть шахту у шайки Ролстона. Они тайно вложили все свои сбережения в акции «Краун-Пойнт». Цены на акции «Краунт- Пойнт» стали повышаться. Тогда, применяя новую стратегию, Джоунс отправился в Сан-Франциско на биржу, где попросил друзей взять на себя заботы об имеющихся у него акциях «Краун-Пойнт» и сказал им, что ему придется расстаться с акциями из-за того, что на Востоке захворал его cliiI Биржа интерпретировала это сообщение таким образом, что Джоунс «вытащил пустышку», то есть пришел к выводу, что шахта не представляет никакой ценности. Держатели акций поняли намек относительно «больного ребенка» Джоунса и принялись сбывать акции «Краун-Пойнт» но самым низким ценам. Джоунс н Хейуорд приобрели, таким образом, контрольный пакет акций.
Обеспечив себе контроль над шахтой, они привели рабочих в ее забои, где «ничто, кроме землетрясения или извержения вулкана не могло поколебать их прав на это золотое дно», и добыли там на тридцать миллионов золота rt серебра! Они не стали даже платить шайке Ролстона за переработку руды, организовав для этого собственную компанию.
Монополия шайки Ролстона дала трещину.
Глава III
Четверо ирландцев
становятся Серебряными королями
На Маунт-Дэвидсон заявила о себе новая коалиция, которая скрестила оружие с шайкой, найдя для себя золотое дно под самым носом Уильяма Шарона. Это была новая комбинация из четырех человек, образовавшая такой же невероятный «полигамный брак», как Большая Четверка Центральной Тихоокеанской, действовала она великолепно, и каждый из ее членов трудился в меру своих способностей.
Все они были ирландцы, причем трое родились в самом Дублине или в его окрестностях. Джон Мак-Кен и Джеймс Фейр, двое здоровенных шахтеров, привычных к кирке и лопате, родились в один и тот же год - 1831 - и в одном и том же городе. Там же родился и Уильям О'Брайен, владелец салуна в Сан-Франциско, старше их на пять лет, до этого довольствовавшийся местом за стойкой «бесплатных завтраков Лукшн», отрезая щедрые куски грудники и мяса для своих клиентов и потчуя их беседой. Джеймс Флуд, четвертый член этого квартета, родился в том же году, что и его партнер из Сан-Франциско, - в 182G - в Ныо-Йорке. Его вконец обедневшие родители едва успели пересечь Атлантический океан, чтобы сделать хоть одного из Серебрянных королей уроженцем Соединенных Штатов.
Трое из них были людьми Сорок Девятого года: О'Брай- ен, который прибыл сюда первым - в июле; Флуд, который проделал путешествие вокруг мыса Горн, и Фейр, который в противоречии со своей фамилией («фейр» - светлый) был «темным ирландцем» с черными вьющимися волосами, смуглой кожей и темными глазами; шахтер кварцевого рудника и менеджер обогатительной камнедро- бильни, Мак-Кей приехал позже всех - в 1851 году. Он провел восемь лет в лагерях Сьерра-Невады, зарабатывая себе на бобы и наслаждаясь каждой минутой суровой, чисто мужской жизни в горах. О'Брайен, щедрый раздатчик бесплатных завтраков, и Мак-Кей, щедрый на могучие удары киркой, поначалу немногого хотели от жизни. О'Брайен готов был довольствоваться прожиточным минимумом, а Мак-К^й утверждал в свое время, что, накопив 25 тысяч, он тут же выйдет из дела. О'Брайен, прославившийся в Сан-Франциско как «щедрый миллионер», под конец жизни имел капитал примерно в 12 миллионов; Мак-Кей умер, завоевав всемирную известность и обладая состоянием в сто миллионов долларов.
Флуд, Мак-Кей, О'Брайен и Фейр каждый по-своему были яркими личностями. Джеймс Клэр Флуд, коротышка с бычьей шеей и могучими плечами, с грубыми чертами лица и здоровым румянцем, казался туповатым, но отлично умел шевелить мозгами. У него было некоторое образование, полученное в Ныо- Йорке. Восемь лет он провел в ученичестве у каретника, а потом прибыл в Калифорнию с твердым намерением пробиться в верха общества и… разъезжать в собственной карете.
Предприимчивый Флуд, стремившийся к быстрому обогащению, в 1850 году пошел работать на шахту плотником, получая по 16 долларов в день, но вскоре занялся старательством на реке Физер и намыл на три тысячи долларов золотого песка. Здесь, в лагере золотоискателей Пур-Мэн-Галч, он встретился с коренастым, краснолицым и покладистым Уильямом О'Брайепом, который тоже па- мыл за зиму на несколько тысяч долларов песка. Они подружились, вернулись в 1851 году в Сан-Франциско и поселились по соседству. Флуд открыл каретную мастерскую, а О'Брайен - лавку с товарами для моряков. Оба Потерпели крах во время депрессии 1855 года.
Друзья решили стать партнерами. Простой в обращении, Уильям О'Брайен, самый популярный из будущей Серебряной Четверки, обладал большей интуицией, чем его партнер. Обнаружив, что жажда к выпивке отнюдь не снижается депрессиями, он решил, что им следует открыть салун. В шелковом цилиндре и добротном суконном костюме он стоял у дверей салуна и веселой болтовней завлекал посетителей. Флуд, которого совсем не соблазняла репутация бармена, отказался от фартука и рубашки с закатанными рукавами и расхаживал в элегантно скроенном сером костюме делового человека. Их «Аукшнленч» был «забегаловкой», где отпускали по две стопки за двадцать пять центов. Холостяк О'Брайен провел лучшие годы своей жизни, оказывая гостеприимство бизнесменам Сан- Франциско. Его неиссякаемая доброжелательность в комбинации со строгой бухгалтерией Флуда сделали «Аукшнленч» процветающим заведением. Когда по соседству открылась биржа, Флуд и О'Брайен завязали самые тесные связи с маклерами и людьми, отлично знакомыми с положением дел в Комстоке, которые постоянно толкались в их салуне. Получая от них квалифицированные советы и информацию, они начали очень обдуманно покупать акции. К 1868 году они успели накопить солидный капитал, продали «Аукшнленч» и открыли собственную маклерскую контору на улице Монтгомери. Именно как честных и надежных биржевых маклеров они узнали Мак-Кея и Фейра, своих будущих партнеров из Вирджиния-Сити, прониклись друг к другу симпатией и заключили союз.
К концу шестидесятых годов Джон Мак-Кей и Джеймс Фейр смело выступили на арену Уошоэ-Маунтинс и бросили вызов Уильяму Шарону в борьбе за первое место в Комстоке. Постоянное стремление Шарона заполучить контрольный пакет акций каждой из шахт па Маунт-Дэ- видсон вынудило банк глубоко увязнуть в операции по скупке акций «Хейл энд Норкросс», за которые теперь он платил по 7000 долларов. Это была пиррова победа: рудные жилы «Хейл энд Норкросс» вскоре иссякли, и Шарону пришлось продавать те же акции всего по 41,5 доллара.
Джон Мак-Кей и Джеймс Фейр не питали особого уважения к Шарону, а боялись его и того меньше. Шарон в основе своей был манипулятором акциями и деньгами, Мак-Кей и Фейр - специалистами по глубинной добыче. Они были убеждены, что в «Хейл энд Норкросс» все еще имеются богатые рудные жилы. Они были также уверены в том, что сумеют перехитрить Шарона. Ничуть не смущенные могуществом соперников, они решили тайно скупать акции «Хейл энд Норкросс» и, получив контроль над шахтой, вышибить Шарона, Ролстона и Банк Калифорнии из ее совета директоров.
Не желая раскрывать свой замысел, Мак-Кей и Фейр отправились в Сан-Франциско для совещания с двумя бывшими владельцами салунов, которые стали биржевыми маклерами. Флуд и О'Брайен, с которыми они поддерживали самые дружеские отношения уже несколько лет, одобрили их плап п вложили в дело некоторую толику своих денег. Компания была образована: Мак-Кей брал себе три восьмых акций, Фейр - две восьмых, Флуд и О'Брайен делили между собой оставшиеся три восьмых.
Джеймс Флуд был настолько ловким дельцом, что ему удалось целый месяц скупать акции «?Хейл энд Норкросс» по дешевой цене, а биржа так и не поняла, что это значит. Когда собралось правление «Хеил энд Норкросс», большинство акций оказались в руках Мак-Кея, Фейра, О'Брайена и Флуда. Шарон, которого положение застало врасплох, был вне себя, поняв, что его перехитрили; однако он не стал вступать в борьбу за шахту, рудные запасы которой считались выработанными.
Мак-Кей и Фейр, который был избран на пост главного управляющего «Хейл энд Норкросс», спустили в
