Софи. Впрочем, я уверена, что и на другой стороне реки мы не спасемся от очередного аккордеониста. И, разумеется, запах на левом берегу ничуть не лучше. Тем не менее мне кажется, что в Челси нам будет гораздо лучше.

Мартелло. Разумеется, там ведь живет совсем другая публика. Даже художники в Челси выглядят как буржуа.

Софи. А еще там будет солнечнее. Там северный берег, значит, солнце будет светить нам в окно гостиной весь день. Я буду, как обычно, сидеть у окна, солнце будет согревать мне щеки, и я буду представлять Темзу такой, какой ее изобразил Тернер. Вряд ли вид сильно изменился с тех пор, если не считать цвета воды. Тебе никогда не хотелось писать пейзажи в стиле Тернера? Ой, конечно не хотелось, какую глупость я сморозила, прости меня, пожалуйста… Впрочем, не думаю, чтобы и Тернеру хотелось когда-нибудь писать в твоем стиле. Хотя, разумеется, для него это не составило бы труда.

Мартелло. Разумеется.

Софи. Но тем не менее он никогда не стал бы писать так.

Мартелло. Ему это просто никогда не пришло бы в голову. Я думаю, в этом все дело.

Софи. Да, думаю, что именно в этом. Чем ты сейчас занят?

Мартелло. Я забросил живопись и занялся ваянием.

Софи. Я не об этом. Я спросила, что ты делаешь сейчас, здесь?

Мартелло. Ну, ничего особенного, стою и с тобой разговариваю.

Софи. Ты не видишь нигде поблизости какой-нибудь большой плетеной коробки с крышкой?

Мартелло. Большой плетеной коробки с крышкой? Нет, не вижу.

Софи. Странно, в чем же я повезу свои туфли и сумочки?

Мартелло. Ну, не знаю, подожди, пока Печенина поднимется наверх – мне кажется, я слышу его шаги на лестнице.

Софи. Нет, это Мышонок. Какие дурацкие клички – как у школьников. Когда вы перестанете пользоваться прозвищами?

Мартелло. Наверное, со стороны они действительно звучат по-дурацки, но мы ведь никогда не слышим их со стороны: для нас это просто наши имена… Думаю, мы перестанем использовать их, когда состаримся и начнем писать картины в духе Лэндсира.[8]

Софи. Для этого вам придется немало поучиться. Я, собственно, не хотела сказать ничего дурного про ваши имена. Просто меня нервирует вся эта история с переездом.

Мартелло. Разумеется. Она всех нервирует.

Софи. В кличках есть даже что-то милое. Ты когда-то играл на банджо?

Мартелло. Нет. Просто в детстве все считали, что моя фигура слегка смахивает на этот инструмент. А Печенину прозвали так, потому что он любил повторять «Готов поспорить на печенину!»

Софи. Я знаю. А Мышонка так прозвали, потому что он всегда входит тихо, как мышонок.

Что в этот момент Мышонок и делает. Разумеется, Мышонок – это молодой Доннер.

Доннер. Привет, Софи.

Пауза.

Софи. Что здесь происходит? (Пауза.) Он, кстати, уже рассказал мне про твою скульптуру.

Мартелло. Неужели?

Софи. Только о том, что ты ей занимаешься. К слову, на что она похожа?

Мартелло. Ну, вообще-то она называется «Калека». Это будет деревянный человек с настоящей ногой.

Софи. Что-то вроде шутки?

Мартелло. Да.

Софи. И ты на самом деле хочешь взять настоящую ногу?

Мартелло. Разумеется, нет. Мне придется ее изготовить.

Софи. Из чего? Мартелло. Ну, из дерева… из чего же еще?

Пауза.

Софи. Может, лучше сделать одноглазого человека с настоящим глазом под повязкой?

Мартелло. Софи…

Софи (теряет самообладание и срывается на крик). Я все поняла, он не знает, как избавиться от меня, верно? Что здесь происходит – вы все переезжаете или нет?

Мартелло (спокойно). Мышонок остается. А я ухожу… (Мартелло выходит, закрывая за собой дверь.)

Пауза.