каким образом им следует действовать. Фогс, сидевший в противоположном углу, пытался прислушиваться, но понять что-либо он, конечно, не мог. Моряки общались предельно тихо, при этом отлично понимая друг друга. Суть плана Павлова заключалась в следующем: для начала им нужно было избавиться от тех двух миротворцев, которые находились на борту. Эту трудную и опасную задачу Полундра, конечно, взял на себя. Ну, в самом деле, не подставлять же «зеленого» курсанта! Сухомлин не возражал, понимая, что если произойдет какая-либо заминка, то это может привести к срыву всего плана в целом. Да и к тому же, честно говоря, он совершенно не представлял себе, как сможет справиться сразу с двумя вооруженными спецназовцами. Задачей курсанта было — оставаться в каюте и приглядывать за полковником, от которого тоже можно было ожидать чего угодно.

Обговорив все детали, Полундра оставил курсанту пистолет, а сам, вооружившись ножом, медленно, словно крадущаяся кошка, направился наверх. Мягко ступая и выверяя каждое движение, старлей подобрался к палубе. Миротворцы все так же мерили шагами пространство, напоминая прогуливающуюся под луной парочку. Осторожно выглядывая сквозь чуть приоткрытую дверь, офицер глазами искал укрытие, за которым можно было бы спрятаться. На глаза попались несколько ящиков, стоящих неподалеку. Это показалось ему очень выгодным местом, поскольку миротворцы топтались по одному и тому же маршруту. Периодически они останавливались именно возле этих ящиков, что давало шанс напасть на солдат, когда те будут совсем близко. В ближнем бою Полундра рассчитывал на успех. Впрочем, ничего другого не оставалось. Тем более минимальное расстояние сводило возможность противника использовать оружие к минимуму, а это как раз и нужно было старлею.

Как только Полундра заметил, что ящики находятся вне поля зрения охраны, он в несколько быстрых, бесшумных шагов очутился в укрытии. Солдаты вроде ничего не заподозрили, но почему-то остановились. Полундра мысленно выругался. Оказывается, миротворцев привлек шум, доносившийся из-за борта. До него донеслись обрывки фраз:

— Ты успел заметить, что это за рыба? — спросил один из солдат у своего товарища.

— Нет…

Полундра, услышав это, едва не рассмеялся. Несмотря на всю сложность положения, ему вдруг показалось забавным, что какая-то рыба может сорвать его план. Он замер в ожидании. Теперь все зависело от того, сменят ли свой путь миротворцы или же по инерции пойдут по старому маршруту. Постояв еще несколько минут, солдаты зашагали в направлении тех самых ящиков, за которыми укрылся Полундра. Он приготовился встречать гостей. Подойдя к ящикам, часовые остановились. Павлов решил действовать. Резко вынырнув за спинами у миротворцев, он схватил их за головы и, разведя немного в стороны, с силой столкнул. После столь мощного удара часовые, как тряпичные, опустились на пол. Полундра и сам не ожидал, что все пройдет настолько легко…

Теперь нужно было срочно обезвредить миротворцев, пока они не пришли в сознание. Уже не прячась, но все же с некой осторожностью Полундра вернулся к двери и негромко позвал Сухомлина. Тот не заставил себя долго ждать — послышались шаги, и из-за двери показалось круглое лицо курсанта. Павлов жестом поманил его за собой, и они вернулись к телам миротворцев, валявшимся на палубе. При виде беспомощно лежащих часовых курсант бросил озорной взгляд на старлея и с восхищением улыбнулся, подняв большой палец. Офицер достал веревку и принялся связывать миротворцев. Эта процедура была им отработана до автоматизма — пальцы умело и сноровисто затягивали узлы на запястьях солдат. Те понемногу начали приходить в себя. Один из них, открыв глаза, уставился на Полундру и что-то пробормотал. Получив еще раз «по кумполу», он снова погрузился в нирвану. Закончив «работу», Полундра прищелкнул языком:

— А теперь, я думаю, отправим их к командиру.

Курсант оценивающе взглянул на крепких миротворцев, которые, очевидно, прилично весили, и осторожно поинтересовался:

— А мы их что, на себе потащим? Может, лучше растолкать — пусть сами идут?

Старлей отрицательно покачал головой:

— Не стоит, себе дороже выйдет. Оклемаются, еще орать начнут, а лишний шум нам ни к чему.

Курсант, тяжело вздохнув, взвалил на себя одного из солдат и потащил его в каюту, где уже «отдыхал» «господин полковник».

Втащив миротворцев в каюту, они положили их прямо на полу, рядом с Фогсом, который сидел, уткнувшись головой в колени. Теперь парусник был свободен. Но радоваться было еще рано, они ведь по- прежнему находились в порту.

— Будем обрезать тросы, — решил Павлов, — или у вас есть возражения, товарищ курсант?

У Сухомлина никаких возражений не имелось. Перегнувшись через борт, Полундра быстро, но, правда, не без усилий перерезал один из тросов, которым было пришвартовано судно к берегу. Та же участь постигла и остальные тросы, и вскоре парусник оказался на свободе. Павлов надеялся на сильный ветер, поднявшийся еще с вечера, и его прогноз оказался точным: подхватываемый волнами парусник, скрипя, сдвинулся с места. Болтаясь на волнах, он, словно бумажный кораблик, метался из стороны в сторону. Волны оказались настолько сильными, что судно несколько раз сильно накренило, окатив палубу, а заодно стоящего на ней курсанта, водой.

— Ничего, Сухомлин! Настоящий морской волк должен быть просолен насквозь, — рассмеялся Павлов, глядя на промокшего до нитки курсанта.

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — ухмылялся «пострадавший».

Парусник тем временем медленно дрейфовал в открытое море, оставляя позади сомалийское побережье.

На базе миротворческих сил царила вовсе не свойственная ей суматоха. Несмотря на ночное время, в зданиях ярко горел свет. Слышался гул проезжающих автомобилей. Переполох был вызван неожиданным сообщением о совершенном где-то на окраине Могадишо теракте. Протестующие против всего боевики подорвали машину и устроили перестрелку. Проклиная воюющих между собой африканцев, миротворцы, которые всего пять минут назад спокойно спали, теперь, проверяя оружие и надевая бронежилеты, запрыгивали в грузовики с открытым верхом, уже поджидавшие их у ворот. Такие ночные выезды были довольно привычными для солдат, хотя и не вызывали особого удовольствия. Естественно, не все миротворцы покинули базу: на место теракта выехало всего две машины, увозя с собой около двадцати человек. Остальные провожали отъезжающих довольными взглядами — им повезло, они могут отправиться продолжать свой сон. Да, это не была учебная тревога, и некоторые из тех солдат, что покинули базу, могли и не вернуться обратно. Но, когда проводишь здесь несколько месяцев, постоянно рискуя жизнью, чувства притупляются…

В кабинете, находящемся в здании штаба, уткнувшись в какие-то бумаги и с сигаретой зубах, сидел майор Траубе, являвшийся заместителем полковника Фогса. Его совершенно не интересовала тревога, связанная с терактами, которые в городе происходили чуть ли не каждый день, — это были проблемы подчиненных. Однако офицер был явно чем-то взволнован. Он нервно втягивал сигаретный дым. Рука, выбросившая окурок прямо в распахнутое окно, машинально потянулась в карман рубашки, извлекая оттуда следующую сигарету. Плотно усевшись в кресле, майор бесцельно перекладывал бумаги, в изобилии валявшиеся у него на столе, из одной стопки в другую. Видимо, ему необходимо было сосредоточиться.

Стрелка часов перевалила за двенадцать, сообщая о том, что пора на боковую, но офицер совсем не чувствовал усталости, накопившейся за день. Ее как рукой сняло в тот самый момент, когда как гром среди ясного неба на него обрушилось сообщение о пропаже из порта парусника. Первым действием, которое Траубе собирался совершить в тот момент, было доложить о чрезвычайном происшествии вышестоящему командованию, то бишь полковнику. И вот тут его ждал еще больший сюрприз. На связь Фогс не выходил и вообще не появлялся на базе в течение суток. Никого не удивило предположение, что он находится на борту парусника. Теперь на ноги были подняты все.

Снова дымя сигаретой, майор расхаживал по кабинету, напоминая героя какого-то детектива. Да,