невыносимо тяжелым, и поставила его на пол.

Вместо того, чтобы занять положенное ему место – за рабочим столом, Марат Алексеевич присел рядом.

– У тебя неприятности…

Тоня так и не поняла – это вопрос или констатация факта, но на всякий случай кивнула.

– Что-то вроде того.

– Рассказывай! – потребовал Марат Алексеевич.

– Мне надо уехать.

– Из Москвы?

– Лучше из страны, – холодея от собственной наглости, сказала Тоня. – Но не под своей фамилией. Это возможно?

С лица Марата Алексеевича мгновенно сошла дружеская улыбка. В его глазах появился холодный блеск, губы крепко сжались.

– С чего ты решила, что это в моих силах?

– А разве нет?.. Ну, тогда извините… – И попыталась встать.

– Сидеть! – не повышая голоса, приказал Марат Алексеевич. И, чуть помедлив, добавил: – Допустим, я помогу тебе. Но ты должна мне все рассказать… Итак?

Тоня понимала, что Бушков ждет от нее подробностей. Однако отчего-то медлила. Ей вдруг нестерпимо захотелось посоветоваться с Олегом, стоит ли выкладывать этому малознакомому человеку всю правду? Судя по всему, Бушков мог реально помочь ей. Но какова будет плата за оказанную услугу?

«У меня нет другого выхода. Олег меня предал, а федералы в любую минуту могут выйти на мой след… У меня есть два варианта: первый – переспать с этим папиком и получить его покровительство, и второй – гнить в могиле. Первый вариант, пожалуй, лучше…» Тяжело вздохнув, Тоня выдавила из себя:

– Я в федеральном розыске…

Казалось, Бушков ничуть не удивился.

– И что такого ты натворила?

– Ничего. Но в ФСБ уверены, что я организовала покушение на Заславского.

– Ты знаешь, что это очень серьезное обвинение?

– Знаю. Но дело совсем не в этом… Просто перед смертью Иннокентий Седов успел шепнуть мне пару слов…

Если бы у нее спросили – почему она все-таки решилась рассказать Бушкову эту почти фантастическую историю, то Тоня вряд ли бы смогла дать ясный ответ. Возможно, потому, что тот хорошо знал Седова, с легкой руки которого она вляпалась во все это дерьмо. А может, потому, что Бушков слушал ее очень внимательно, и это был не вежливый интерес воспитанного человека. Но скорее всего ее откровенность была вызвана тем, что ее загнали в угол и у нее попросту не было другого выхода…

Когда Тоня закончила, Марат Алексеевич едва заметно усмехнулся и спросил:

– Кассета и документы с собой?

– С собой.

Тоня открыла рюкзачок и, вытащив из него дискету и видеокассету, протянула их Марату Алексеевичу. Тот тяжело поднялся со стула и подошел к металлическому сейфу. Открыв его, сунул туда «вещественные доказательства» и повернулся к Тоне:

– Не возражаешь, если я на время оставлю их у себя?

– Ради бога! Целее будут…

– А что ты собираешься с ними делать?

– Пока не знаю.

– Значит, так… – Марат Алексеевич на мгновение задумался. – Для новых документов тебе надо сфотографироваться. Это во-первых. Во-вторых, до отъезда тебе надо где-то жить.

У Тони екнуло сердце – сейчас он ненавязчиво намекнет ей, что она должна заплатить по счетам. Но вопреки ожиданиям, Бушков вытащил из кармана ключи и, отцепив один из них, протянул Тоне со словами:

– Запоминай адрес: Новоспасский переулок, одиннадцать—четыре. Это твоя новая квартира. Там, правда, неубрано…

– Как-нибудь переживу, – настороженно отозвалась Тоня – она не могла поверить, что в предложении Бушкова нет никакого подвоха. – Я буду там совсем одна? – спросила не без вызова.

– Одна. Тебя что-то не устраивает?.. – Марат Алексеевич вдруг улыбнулся. – А, понимаю! Ты все еще думаешь, что интересуешь меня как женщина? Можешь не волноваться – мне от тебя ничего не надо. Кроме, пожалуй, одного…

– Чего же?

– Хочу взглянуть на фотографию твоей матери.

– И это все? – удивилась Тоня, решив, что Бушков тронулся. – Но у меня нет с собой ее фотографии. Все они остались дома…

– Это не к спеху… – помолчав, он пояснил: – Дело в том, что когда-то я был хорошо знаком с твоей мамой. И с твоим отцом, между прочим. Тебе мама о нем что-нибудь рассказывала?

– Только то, что он погиб до моего рождения, – призналась Тоня. – Но я думаю, что это неправда. Просто он не захотел на ней жениться, когда узнал, что она ждет ребенка. Мама родила меня, как говорится, «в девках». И воспитывала одна… – Она упрямо вздернула подбородок. – Честно говоря, у меня нет никакого желания с ним встречаться. По-моему, он – трус и подлец.

В воздухе повисло неловкое молчание. Тоня подумала, что не стоило делиться с Бушковым своими сокровенными мыслями. Даже если ее отец поступил не по-мужски по отношению к ее маме, то Бушков здесь ни при чем. Он-то, в отличие от ее беспутного папочки, не бросил Тоню на произвол судьбы.

– Извините… – пробормотала она смущенно. – Я как-то не подумала, что это может быть вам неприятно…

– Я тебя не осуждаю. Ты имеешь на это право… Кстати, тачку водить умеешь?

Тоня обрадовалась столь резкой перемене темы.

– Вообще-то, умею. В прошлом году даже права получила… Но толку-то от этих прав?

Улыбнувшись, Бушков вытащил из внутреннего кармана пиджака сотовый и набрал какой-то номер. Через несколько секунд он уже разговаривал с невидимым собеседником, которого называл по-свойски – «Андреичем».

– Андреич?.. Это Бушков. «Пассат» еще не взяли?.. Да, тот самый, что я присмотрел для новенького… Так вот, я передумал… Да, беру. Когда?.. Да можно прямо сейчас… Конечно, нужна доверенность. На чье имя?.. Потом уточним… Ну все, я твой должник. – Он прервал связь и с улыбкой повернулся к Тоне. – Через час сюда пригонят тачку. Она твоя.

– Я не могу принять такой подарок.

– А тебе ее никто и не дарит. Покатаешься в свое удовольствие, а надоест – вернешь.

Предложение было заманчивым – всю жизнь Тоня мечтала о личном автомобиле. И эта мечта вряд ли бы осуществилась, если бы не Марат Алексеевич.

– А права? – смущенно спросила она, тем самым давая понять, что согласна на его условия. – Я же не могу ими воспользоваться.

– Старайся водить аккуратно. А если остановят, сунешь гибэдэдэшнику пятьдесят баксов, и он от тебя отстанет.

Тоня густо покраснела:

– У меня нет таких денег.

Бушков вытащил из кармана толстое кожаное портмоне. Открыв его, отсчитал десять соток и протянул их Тоне.

– Это тебе… На мелкие расходы…

– Нет! – Она вскочила с такой поспешностью, что едва не опрокинула стул. – Я не могу взять у вас деньги!.. Вы и так для меня столько сделали!

– Я для тебя еще ничего не сделал, – сухо отозвался Бушков. – И деньги ты возьмешь.

Тоня смотрела на него, словно завороженная. И вдруг ее озарила мысль, что Марат Алексеевич и есть