– Знаю я твои приколы, педофил хренов. Смотри лучше в оба – пропустишь.

Брюнет любовно погладил приклад лежащего на коленях автомата и криво усмехнулся:

– Не боись. Все будет о'кей!

– Только без самодеятельности, лады?

– Лады! – осклабился брюнет и, повернувшись к напарнику, потребовал: – Покажи-ка мне еще разок физию этой крали!

Блондин полез было в карман джинсовой куртки, намереваясь достать снимок, но замер – дверь подъезда вновь распахнулась, и в проеме появился лысый мужчина в дорогом светло-сером костюме. За ним, отставая на полшага, выпорхнула тоненькая черноволосая девушка с рюкзачком в руках. При виде этой странной парочки, направляющейся к шикарной иномарке, скучающее выражение в глазах брюнета сменил азарт. Он передернул затвор автомата и, с трудом сдерживая так и рвущееся наружу нетерпение, процедил сквозь зубы:

– Поехали!

«Жигули» плавно тронулись с места…

Тоня почувствовала неладное в тот момент, когда Гусев уже сидел за рулем своей шикарной иномарки, а сама она только собиралась забраться в салон. Резко обернулась на шум проезжавшей мимо машины и увидела смотрящий прямо на нее глазок автомата.

– Ложись! – заорала она что было мочи и под грохот автоматной очереди рухнула на асфальт. Опоздай она на одно мгновение, все было бы кончено. Однако сама Тоня этого не осознавала. Просто сработал инстинкт выживания: стреляют, значит, надо падать, а если будешь стоять как истукан, пули протаранят тебя насквозь.

Обдирая в крови коленки, она нырнула под машину и ползла до тех пор, пока не уперлась плечом в твердую резину колеса. Эти мгновения показались ей вечностью… А жуткий грохот, нещадно давящий на барабанные перепонки, продолжался. Машина ходила ходуном, и Тоня не сомневалась, что сейчас одна из пуль, пробив металлическую оболочку, вопьется ей между лопаток…

Неожиданно грохот прекратился, и от наступившей тишины заложило уши. Взвизгнули тормоза, взревел мотор, и Тоня отчетливо услышала шум удаляющегося автомобиля. Мысленно досчитав до десяти, она осторожно выбралась наружу и, держась за изрешеченную пулями дверцу, встала на ноги. И в этот момент увидела безжизненное тело Гусева, лежащего поперек сидений.

– Нет… – прошептала Тоня, не в силах оторвать взгляда от светлого пиджака, прямо на глазах набухающего кровью. – Этого не может быть…

Она заставила себя посмотреть Гусеву в лицо и сразу поняла, что проверять пульс не имеет смысла – такие застывшие глаза не могут быть у человека, в котором еще теплится жизнь. И все же, повинуясь не здравому смыслу, а чувству долга, нагнулась к Гусеву и потрогала его шею. Ничего утешительного. От отчаяния она едва не задохнулась – сознание отказывалось воспринимать весь этот кошмар.

Тишину двора прорезал жуткий стон:

– А-а-а!

Тоня вздрогнула и обернулась – в пяти шагах от нее стояла пожилая женщина с авоськой, в которой лежал пакет молока. Уставившись на мертвого Гусева, она раскачивалась из стороны в сторону и негромко подвывала. Ее побелевшее лицо было искажено гримасой ужаса. Через мгновение женщина, схватившись за сердце, грузно опустилась на асфальт. От удара пакет с молоком треснул, и по серо-коричневому бетону растеклись белые струйки.

Тоня растерянно огляделась – во дворе не было ни души. Даже дети, услышав выстрелы, разбежались кто куда. Она подскочила к упавшей женщине и, присев на корточки, потрогала ее запястье. Пульс едва прослушивался, но дыхание было ровным.

«Нашла время для обморока… – с неожиданной злостью подумала Тоня. – Делать мне больше нечего, как возиться с этой бабой… Господи, хоть бы кто-нибудь додумался позвонить в „Скорую“!»

Она слегка похлопала женщину по щекам, расстегнула ей ворот платья и, когда та открыла глаза, быстро проговорила:

– Не пытайтесь встать сразу – голова закружится…

В этот момент до ее слуха донесся вой милицейской сирены.

– Что же ты? – пробормотала Тоня самой себе. – Сваливай отсюда скорее…

Вскочив на ноги, она рванула в противоположную от воя сторону, завернула за угол дома и… едва не угодила под колеса невесть откуда взявшегося «БМВ». Слава богу, что водитель успел затормозить, иначе Тоне пришлось бы несладко. Впрочем, она и так изрядно пострадала – «поцеловавшись» с бампером, отлетела метра на три назад и со всего размаху приземлилась на куст сирени. Пока приходила в себя, водитель «БМВ» выскочил из машины и с перекошенным лицом бросился к ней.

– Твою мать! Ты чего, сука, под колеса лезешь? – заорал он, размахивая перед ее носом кулаками.

– Заткнись, урод недоделанный! – парировала Тоня, вставая. – Смотреть надо, куда прешь! Хочешь, чтобы я в ментовку на тебя накапала за превышение скорости?

Водитель мгновенно изменил тактику.

– Может, обойдемся без ментов? – с кривой улыбкой предложил он и полез во внутренний карман пиджака. – Десятка за моральный ущерб тебя устроит?

– Да пошел ты со своей долбаной десяткой! – психанула Тоня. – Лучше подбрось до Арбата.

– До Арбата? – оживился водитель и рванул к своей тачке. – Давай, садись. Мне, вообще-то, не по пути, но так и быть…

Боясь, что водитель передумает, Тоня забралась в салон и устало откинулась на сиденье. Она понятия не имела, что будет делать в этом чертовом Центре. Но оставаться в двух шагах от места убийства Гусева было опасно – ее может опознать любой мент. Что касается киллеров, то Тоня старалась о них не думать. Скорее всего им сейчас не до нее. Но не было никакой гарантии, что они не выследят ее снова.

«Что мне делать?.. Что? – думала она, безучастно рассматривая мелькающие за окошком дома. – Меня обложили со всех сторон. Мне даже посоветоваться не с кем – Гусев мертв, ребята тоже… Не идти же к девчонкам-челночницам! Ведь те, кто за мной охотится, наверняка знают, что я раньше вкалывала на рынке. Да и менты скорее всего ищут меня именно там… А может, Гусев был прав и мне пора пойти в прокуратуру? Но я даже не знаю адреса адвоката, к которому он собирался меня отвезти…»

– Что за хреновина? – вдруг громко спросил водитель, бросая настороженные взгляды в зеркальце заднего вида. – Чего это менты прут в наш район?.. Облава, что ли?

– Не знаю, – как можно равнодушнее откликнулась Тоня.

– Опять, наверное, кого-нибудь замочили… – Водитель грязно выругался. – Не Москва, а Чикаго, ей- богу! Сваливать надо отсюда за бугор, ей-богу сваливать. Прибыли – кот наплакал, все уходит на налоги и рэкет. И гаишники хреновы совсем распоясались: чуть превысил скорость – плати. И штраф, гады, не выписывают – все бабки себе гребут. А что я, рыжий какой-то, чтоб еще и ментов прикармливать!

«Рыжий – вот кто сможет мне помочь! – вдруг осенило Тоню. – Господи, со всеми этими передрягами я совсем упустила его из виду. Он – парень опытный, не раз попадал в подобные истории… Операция прошла успешно, значит, он уже пришел в себя. Скорее всего его перевели в общую палату, и меня к нему пустят».

Приняв решение, она даже повеселела. Дружески хлопнув водителя по плечу, потребовала на правах потерпевшей:

– Знаешь, пацан, двигай-ка ты на Боткинский проезд. Больницу имени Боткина знаешь? Мне туда надо.

– А как же Арбат? – ошалело спросил тот, оборачиваясь.

– А что мне там делать? Матрешек смотреть, что ли?.. – с невинным видом заявила Тоня. – Что я, гость столицы, чтобы на Арбате ошиваться?

В кабинете Кольки Баранова, ведущего хирурга больницы имени Боткина, было на удивление прохладно. Лето в этом году выдалось жаркое, и Олег искренне порадовался за своего бывшего сокурсника – надо же, администрация даже на кондиционер раскошелилась! Пока Баранов с озабоченным видом изучал рентгеновские снимки его руки, Олег решил заполнить паузу перекуром. Заметив на столе пепельницу, негромко спросил: