– Знаю. Я не бабки привез, – голос бизнесмена срывался.

– Что случилось? Наехали на тебя?

Уже по выражению лица Анатолия Железовского он догадался, что что-то стряслось, причем такое, из чего сам Железовский выпутаться не в состоянии. Он взял его за плечи, заставил сесть. Попросил хозяина бара подать водку.

Железовский выпил, закурил.

– Ну а теперь, не спеша, давай по порядку.

– Светку украли, внучку мою… Бабки требуют…

Карл посмотрел по сторонам, словно здесь, в маленьком баре, был тот, кто это мог сделать или, в крайнем случае, прояснить ситуацию. Но, кроме хозяина бара за стойкой, занятого пересчетом денег кассира в маленькой комнатке за его спиной, в помещении никого не было.

– …он позвонил с ее телефона, двести пятьдесят косарей требует!

– Хорошие бабки, – заметил Карл, вертя в пальцах сигарету. – Когда?

– Завтра. Я их должен собрать. Представляешь, где же я столько бабок так быстро соберу? Сегодня суббота, завтра воскресенье, все закрыто, все разъехались. Даже если я фирму решу продать, бабки так быстро никто не даст.

– Где это все было? Ты говори, – Карл взял бутылку и налил водки в узкий высокий стакан. Себе налил минералки.

– Она в театр пошла.

– С кем? – спросил Карл.

И тут лицо Железовского изменилось, странная улыбка исказила губы. Он сощурил глаза, сдвинул брови, под скулами забегали желваки, а пальцы сжались в огромные кулаки.

– Кажется, я знаю с кем – с тем парнем, который здесь сидел в черных очках.

Карл присвистнул:

– Не то ты говоришь, не то. – Но у самого при этом в груди стало пусто, как в комнате, из которой вынесли мебель и остались лишь стены с выгоревшими обоями и поцарапанным полом. – Не то ты говоришь, слышишь?

– С ним! Точно с ним!

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

Карл хмыкнул, но не презрительно, а даже шутливо.

– Если бы с ним, то ты мог бы не волноваться. Николай бы ее в обиду не дал. – Карл посмотрел на хозяина бара и жестом показал, чтобы тот поднес телефон. – И кто же это наехать на тебя решил, вот что интересно. Даже у меня разрешения не спросил… Интересно…

Карл, даже не глядя на клавиатуру, большим пальцем очень ловко набрал номер, прижал трубку к уху. Железовский смотрел на вора в законе исподлобья, кулаки были сжаты так, что суставы побелели, и казалось, кожа на косточках вот-вот порвется.

– И как театр? – в трубку спокойно спросил Карл.

– …

– Что, хорошо пели итальянцы? И оркестр хорош? А с кем ты там был?

– …

– С девушкой? Понятно. А сейчас она где? – Карл улыбался, разговаривая по телефону, и эта улыбка немного успокоила Железовского.

Но уже через полминуты лицо Карла изменилось, даже щеки запали, скулы выступили вперед, а глаза заблестели зловеще.

– Давай-ка сюда, и побыстрее. Тут дед ее сидит, вот ему все и расскажешь. А я послушаю.

– Ну? – спросил Железовский, с надеждой глядя на законного.

– Похоже, правду ты говорил. С Николаем она в театре была, с крестником моим. Вот ведь как бывает: мы с тобой знакомы давно уже, друг друга знаем, а они совсем недавно увидели друг друга… – Карл говорил пространно, глядя на дверь.

Бунин появился за стеклом, а затем в баре. Он старался казаться спокойным, держа себя в руках.

– Познакомьтесь: это Анатолий Железовский, а это Николай Бунин, мой крестник, – еще раз напомнил Железовскому Карл о том, в каких отношениях он с молодым человеком.

Бунин рассказал все по порядку – о том, как они встретились, как подошла женщина, продающая программки, и вызвала Светлану из зала, о мужчине, который попросил вызвать внучку Железовского.

– Вот видишь, – выслушав Николая, сказал Карл, обращаясь к Железовскому. – Он пока тоже ничего не знает. А теперь ты еще раз расскажи, а я хочу понять, кто это такой смелый, что на тебя наехать решил? Уж не залетные какие, легких бабок срубить решили?

Николай Бунин заерзал, сцепил пальцы, затем сжал кулаки.

– Я разберусь, – сказал Карл так спокойно, словно дело выеденного яйца не стоит.

– Карл, – заглянув в глаза законному, произнес Железовский, – я ведь никогда у тебя ничего не просил, правда? – Карл кивнул. – А вот сейчас прошу. Мне больше некуда пойти, дай мне денег за Светку заплатить, я тебе их отдам. После выходных я магазин продам.

– У меня нет таких денег, – сказал Карл. – Своих денег нет, – через паузу добавил он.

Кассир в комнатке шуршал купюрами.

Бунин сидел, подперев голову кулаком, и смотрел на мобильник, лежащий перед ним. Черные очки были на глазах.

– Деньги, которые там, за стеной, не мои. Ты это, Толя, знаешь.

– Но ты же можешь? – с мольбой в голосе произнес бизнесмен. – У меня, кроме нее, никого нет. Мне ничего не надо. Дочь, жену, зятя я потерял, ты же знаешь, Карл. У меня только она осталась, больше ничего. Мы вдвоем, я и она, мы не можем друг без друга.

– Понимаю, понимаю… – Карл поглаживал лоб. – И если бы…

– Что?

– Думаю, с тобой чисто играть станут. Да я уверен, что они тебя кинуть решили, как ты дышишь. Вот и надумались тебе кислород перекрыть, чтобы ты дергаться начал. Этого они от тебя и добиваются. Я разберусь в этом деле. Завтра-послезавтра я разберусь и «выщемлю» этих… – Он задумался, затем щелкнул пальцами и сказал: – Отморозков.

– Завтра поздно будет. Я не могу рисковать, да и не хочу. Ты же знаешь, Карл, я слово сдержу, деньги отдам. Хоть и помню: «не верь, не бойся, не проси». Но есть еще и: «Мужик сказал, мужик ответит», – как заклинания, произнес Железовский.

– «Куклу» им подсунем, бумагу резаную.

– Нельзя. Скоро они поймут, если уже не поняли, что зря на меня наехали, и если хоть что наперекосяк пойдет… Я этого не переживу, Карл, и на твоей душе грех будет. Только настоящие бабки, я ее выкупить должен. Одна она…

– Я ехать должен. Дождись меня здесь, – сказал Карл, – ты мой номер хоть и знаешь, но пока не звони. Я сюда вернусь. И скорее всего с бабками.

Бунин смотрел на законного и не мог понять, чего ради Карл так старается. Любого другого законный уже выставил бы за дверь и даже не стал разговаривать. Ведь он уже сказал, что разберется, а если Карл что-нибудь говорил, то сто пудов, что он это выполнял.

Железовский налил себе еще водки, залпом выпил.

– Я буду ждать.

Карл кивнул.

На плечиках за спиной висел длинный черный плащ и кепка. Появился кассир и сказал:

– Цифра бьет.

– В кейс все «филки» переложи.

– А мне что делать? – спросил Бунин.

– Выйди со мной, а потом вернешься.

На улице Карл с безразличным видом сказал блатному под зонтиком:

– Я один к Монголу поеду, скажи пацанам, чтобы никто за мной не увязывался.