подумать – конец пришёл нашей армии, а прошло полгода, и мы опять гоним и бьём врагов. Зато голова гнилая. Министры да генералы, как на подбор, один другого хуже.

– Их убрать можно. Найдем, кем их заменить.

– Например, нас с тобой сделать министрами и генералами, – усмехнулся капитан.

– Отчего бы Вам, к примеру, не стать генералом и начальником над всей артиллерией, а мне не командовать батареей.

– Чином мы, брат, не вышли для этого.

– А мы и без чинов управимся! Кончится война – всему разбор пойдёт. Посмотрите только, Борис Дмитриевич, – показал солдат на отбитую у немцев землю, – сколько здесь полегло народу – и наших, и немцев. Ежели их уложить в ряд друг около друга, то они не уместятся на той земле, на которой дрались и сложили свои головы. Тысячи, миллионы людей гибнут на войне. Вчерась справился в деревне, кому принадлежит освобождённая нами земля, – говорят, пану помещику. Только вон с караю маленький клочок крестьянской земли. Выходит, что и полегли наши солдатики не за свою, а за помещичью землю, – с возмущением проговорил Блохин.

– Значит, по-твоему, надо отбивать у немцев только крестьянскую землю‚ – усмехнулся Борейко. – Так вести войну нельзя.

– Очень даже можно, Борис Дмитриевич, но не здесь, а в России: забирать землю у помещика и делить промеж крестьян. А заводы отдать рабочим. Пусть работают и управляют сами, – с жаром говорил солдат.

– Новую пугачевщину проповедуешь? Не те, брат, сейчас времена. Живо придушат бунтовщиков, – ответил Борейко.

– Сейчас, может, ещё и рано, а скоро надо будет народ поднимать на новую войну с царём да помещиками и фабрикантами. Воевать мы с Вами малость научились, а у помещиков солдат не будет, разве только соберут жандармов, казаков да кое-кого из кулачья.

Беседуя о том, что волновало многих солдат, капитан и Блохин обошли почти всё поле битвы.

Осматривая трофеи, Борейко наткнулся на две тяжёлые крепостные мортиры. К ним нашлось некоторое количество бомб и пороховых зарядов. Капитан проверил калибр, он оказался равен 28 сантиметрам .

– Одиннадцать дюймов! – перевёл на русские меры капитан. – Мы такие видели в Артуре. Дальнобойность их до семи вёрст. Надо сегодня пустить их в дело. Вали, Блохин, к поручику Звонарёву и передай мой приказ: немедленно приспособить эти пушки к стрельбе. Пусть с собой возьмёт десяток солдат порасторопнее.

Солдат, откозыряв, исчез.

И только теперь Борейко понял, что уже сутки не был на перевязке. Рана горела и пульсировала, при движении левая рука сильно болела, казалась значительно тяжелее правой. Капитан решил зайти к Звонарёвой и направился на перевязочный пункт. Осторожно ступая между ранеными, Борейко подошёл к входу в блиндаж и заглянул в него.

Нагнувшись над операционным столом, Варя орудовала ланцетом и пинцетиками, ей помогала Ирина. В стороне Ветрова перевязывала легкораненых, изредка спрашивая указаний.

– Здравствуйте, Боренька! И Вы пожаловали на перевязку? – заметила капитана Варя. – Обратитесь к Танюше, быть может, она снизойдет к Вашим мольбам. Я занята операцией.

– Не смею утруждать Вас заботами о своей ничтожной персоне, драгоценная Варенька. Что же касается сестрицы, то пусть она сначала перевяжет всех солдат, – сказал Борейко, хотя рана его сильно беспокоила.

– У меня немного людей, всего четверо. Они могут подождать.

– Командир должен быть первым в бою и последним на перевязочном пункте. Я подожду, – отказался Борейко.

Выйдя из блиндажа, он увидел группу немцев, которых вели под конвоем. Среди них двое были с повязками Красного Креста на рукавах. Один краснолицый, упитанный шваб лет тридцати пяти – при виде офицера вытянулся и молодцевато отдал честь. Другой – худощавый брюнет с огромными круглыми очками на носу – выглядел штатским человеком, на которого случайно надели военный мундир. Он тоже поспешил неловко приложить руку к козырьку.

– Вы врачи? – спросил их Борейко по-русски, ткнув пальцем в повязки Красного Креста.

В ответ пленные оживлённо заговорили по-немецки, – Мы, Ваше высокоблагородие, сейчас приволокём сюда австрияка или чеха. Они понимают по-германскому и наш язык многие знают, – предложили солдаты.

В ожидании их возвращения конвойные посадили немцев на землю и отправились за водой.

Вернулись солдаты с двумя австрийцами, которые, щёлкнув каблуками, вытянулись перед Борейко.

– Чем можем быть полезны, господин капитан? – спросил один из них довольно чисто по-русски.

Борейко попросил их быть переводчиками. С их помощью он узнал, что толстый немец – полковой врач фон Валь, а другой – молодой врач Гирштейн, австрийский еврей из Вены.

– Пошли за мной, – скомандовал врачам Борейко.

– Ваше высокоблагородие, нам бы расписочку.

Капитан на бланке полевой книжки написал расписку.

– Получайте помощников! – заглянул в блиндаж Борейко, когда они подошли к перевязочному пункту. – Привёл Вам двух врачей.

Звонарёва подняла голову и увидела двух немцев.

– Переведите им, – обернулся капитан к австрийцам, кивнув на врачей, – что они будут в подчинении у