плечу…

— Что у тебя там было?

Этот самый первый вопрос, прозвучавший из уст майора Пуданова, интересовал и капитана Скрёхина, и лейтенанта Волженко, да и всех их солдат, всё это время остававшихся на блокпосту.

— Уничтожена одна «вражеская» автомашина! — бодро доложил я.

— Да ты что! — изумился Иваныч и лишь затем восхитился. — Не может быть!

— Стоит пока на перекрёстке! — рапортовал я. — Можем съездить… Посмотреть… Пока её духи не утащ-щили… На буксире… Я водителя отправил за трактором…

Всё их любопытство застыло на лицах… А всевозможные вопросы буквально застряли в голосовых связках… Но немая сцена продолжалась лишь несколько секунд… И первым спохватился разумеется командир роты…

— Зачем отпустил? — недоумевая совершенно и абсолютно, спросил он.

— Мы задолбили водовозку! — улыбаясь, пояснял я. — В количестве одной штуки… И притом милицейскую…

И опять наступила долгая пауза… Но не очень…

— А зачем же вы её!.. — осторожно поинтересовался Скрёхин.

— А нех_я ездить по ночам! — беспечно ответил я. — Мы же не знали, что это ментовская водовозка! Мигалок на ней не было! Мотоциклетного экскорта тоже… Вот и получила по заслугам…

Моя безмятежность, хоть и казалась очень наигранной, но зато вполне оправданной… Ведь по всей Чечне объявлен комендантский час! И с наступлением темноты, а вернее после 20.00 никто не имеет законного права передвигаться вне пределов населённых пунктов… А внутри них тем более… И поэтому все добропорядочные и законопослушные граждане должны и обязаны сидеть в это время по домам…

— А кто ночью не спрятался — спецназ не виноват!

Вообще-то данное правило известно уже всем… И я ничего нового не придумал… А то, что водитель милицейской водовозки рискнул на свой страх и риск проехаться по ночной автостраде… Так это уже его личные проблемы… Ну, и его непосредственного начальника, который так поздно его отпустил… А автотехника, кстати, служебная должна находиться на штатной стоянке в автопарке, а не разъезжать чёрт знает где… Прожигая без служебной необходимости государственное топливо… Износ деталей и так далее…

— Всё правильно… — сказал ротный. А я бы её…

— Да жалко! — перебил его я. — Мой гранатомётчик так просился пострелять по ней!.. Но я не дал… Можно же отремонтировать…

— Да ну… — изрёк командир с вполне оправданным скепсисом. — Менты — это самая богатая организация у нас в стране… Эту спишут и сдадут на металлолом, а новую получат…

— А-а… — махнул я рукой. — Это уже их дела…

Неподалёку мои солдаты обсуждали все детали ночной стрельбы… Донельзя счастливые обладатели бесшумных стволов с азартом рассказывали своим менее удачливым коллегам о том, кто куда целился и что из этого получилось…

— Я по фаре как дал! — увлечённо говорил владелец Винтореза. — Так она сразу же потухла! И на мелкие кусочки разлетелась…

— Борисов! — окликнул его я с некоторой долей ревности. — Чего это ты заливаешь? «По фаре!» Это же я в неё попал…

Хоть и раздался негромкий смех, но бесшумный снайпер ничуть не растерялся…

— Ну, товарищ старшнант! — заявил он без тени смущения. — Это вы вторую… Когда машина уже стояла! А я в первую попал! Когда она ещё двигалась! В левую!.. Я первым выстрелом в неё попал! Чтобы не светила так сильно!

— А-а-а… Тогда всё понятно! — сказал я. — Вопрос исчерпан… Молодец!

Тут ко мне подошёл один боец, который виновато доложил о том, что он забыл на своей позиции меховые варежки… Возвращаться за ними уже не хотелось… Да и сильно ругать солдата тоже…

И я ему подсказал другой выход:

— Завтра будем проезжать, тогда и заберем! Только не забудь мне напомнить!

Через несколько минут все разведчики разместились на броне… Механики уже прогрели свои двигатели и БМПешки быстро помчали нас к нашей горячо любимой палатке…

По окончанию ночных засад она нам была особенно желанна и мила… А сейчас тем более…

Ведь война-то закончилась!!! Ур-ра-а-а!!!

Как известно, военный люд очень быстро обживается на любом новом месте… И мы не были каким-то особым исключением из этих правил. Нас уже не пугали чеченские холода, промозглые ветра с гор и промерзавшие к утру стенки палатки. Мы уже привыкли спать на деревянных ящиках, хоть и не всласть, питаться всухомятку и не всегда горячим… Да и шастать ночами по окружавшей нас местности нам уже не было в диковинку…

Но всё равно… В родной наш батальон тянуло, как говорится, со страшной силой… Война конечно войной, но иногда ведь хочется пожить в более-менее нормальных условиях!.. Пусть даже и на Ханкале!..

С самого раннего утра у нас начались преддорожные хлопоты… В кузов Урала загрузили все ящики с боеприпасами и прочее военное имущество… В самую последнюю очередь разобрали палатку, которую свернули конвертом и закинули в наш военный грузовик. Посреди опустевшего квадрата с дощатыми полами осталась стоять одна-одинёшенька печка-буржуйка, из круглого отверстия которой продолжал идти сизый дымок… Затем и эти остававшиеся угли с тлеющими головёшками высыпали на землю, после чего горячую чугунную «красавицу» разместили в самом углу у заднего борта… Места в кузове ещё имелось предостаточно…

— Так! Разбираем полы! — с весёлым и непринуждённым азартом приказал командир первой роты. — Пригодятся!..

Солдаты принялись выковыривать из земли длинные доски, а мы пошли на завтрак…

Есть пехотную овсянку не хотелось, поэтому я выпил крепкого чая и проглотил военный бутерброд с маслом. Сегодня на раздаче горячей пищи стоял тот худенький солдатик-поварёнок с застывшим взглядом и отрешённо-каменным лицом. Работал он как механическая кукла… Да и то, с надломленной внутри пружиной… За эту медлительную нерасторопность и наорал на него плюгавый начальник столовой… Но эффекта не было никакого… И сломанная нелюдью механическая кукла в белом фартуке и безусым мальчишеским лицом продолжала свои неторопливо-размеренные движения…

В очереди за порцией овсяной каши стояло всего четыре пехотных командира. И на мой взгляд, орать на раздатчика не следовало…

Лично я только поддержал его, если бы этот поварёнок без особых раздумий взял бы да и прирезал своим кухонным ножом истошно вопящего прапора… А затем и нагловато-смазливого