бросился почти весь шестой батальон… Причём, по полной боевой экипировке и с оружием… Поскольку поначалу решили, что нашу вертушку сбили затаившиеся на местности духи… К казармам срочно прибыли БТРы и БМПешки, на которые немедленно стали загружаться боевые группы…

И туда же, то есть к отъезжающим БТРами БМПешкам, прибежало несколько солдат-поваров. Эти узбеки забросили свои кухонно-разделочные дела, выбежали из столовой и уже на ходу снимали с себя белые фартуки… Но они прибыли к броне не с пустыми руками, а с длинными разделочными ножами… Развоевавшихся узбеков, конечно же, отправили обратно в столовую… И потом долго ещё над ними посмеивались… Но с большим таким уважением.

«Если уж тогда солдаты-повара побежали оказывать помощь… То сейчас нам тем более… Надо выручать своих братанов-спецназовцев… А тем более группу Ахметшина!»

Я знал старшего лейтенанта Ахметшина. Хоть мне и не доводилось сталкиваться с ним лично. Ведь он был командиром разведгруппы в третьей роте, а я служил обычным разведчиком-пулемётчиком в первой роте. Да ещё и молодым духом… Если б я был уже бывалым дембелем, то тогда ещё имелась возможность познакомиться с ним, как со своим земляком-татарином.

«Да И то… С большой такой осторожностью…»

После того памятного случая с зампотехом батальона майором Зайнуллиным… Когда мне ни за что, ни про что объявили трое суток, от чего меня спасло только личное решение капитана Перемитина. Я предпочитал держаться подальше от якобы своих землячков — начальничков. Мне вполне хватало мысленного осознания того, что старший лейтенант Ильдар Ахметшин является командиром боевой разведгруппы спецназа. Причём, очень даже неплохим… Если не сказать, хорошим… То есть отличным…

«Тьфу-тьфу-тьфу!.. Чтоб не сглазить… В третьей роте его сильно уважают… Как молодые солдаты, фазаны с дембелями, так и остальные его коллеги — командиры… И что там у него стряслось?!..»

Прошёл почти час полёта… За это время на месте боя могло произойти большое количество событий…Причём, самых разнообразных, как очень трагических, так и вполне нормальных… Предполагать о развитии весьма хороших событий — об этом даже и думать не хотелось… Поскольку разведгруппа третьей роты уже попала во вражескую засаду, и одно только это перечёркивало всё то, что могло случиться далее… Поскольку попадание нашего подразделения во вражескую засаду автоматически означало неминуемые человеческие жертвы.

Командир нашей РГ уже довёл до нас краткую информацию о боевой обстановке. Как оказалось, разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина подверглась духовскому нападению на окраине кишлака Шабан. То есть того самого будто вымершего афганского селения, над которым сегодня нас и обстрелял крупнокалиберный ДШК. Получив четыре пробоины мы благополучно унесли оттуда свои ноги, вполне так понадеявшись на три бронетранспортёра, которые мчались к месту нашего воздушного боестолкновения. Коллеги-разведчики из третьей роты могли слышать стрельбу пулемёта ДШК и могли подумать, что там на горе находится одна-единственная огневая точка духов. С ней-то они справились бы в два счёта… Однако спецназовцы не успели подняться и прочесать эту гору… Их встретили у её подножия…

— Два БТРа подбиты. Есть убитые и тяжелораненые. — доводил до нас обстановку старший лейтенант Веселков. — Мы сначала проведём воздушную доразведку. А потом пойдём вниз. Приготовиться к бою.

Мы и так уже были наготове. Однако сейчас командир подразумевал воздушный бой. Ведь вражеский ДШК, с которым мы уже имели дело, наверняка продолжает оставаться на своей выигрышной огневой позиции. С этой горной вершины духам-пулемётчикам очень удобно вести стрельбу как по наземным целям, так и по воздушным объектам. Тем более что у них уже была возможность, так сказать, набить руку на советские вертушки-«восьмёрки». Сегодня афганские моджахеды уже потренировались… Причём, не на кошечках и птичках, а именно на нас.

Чтобы не оконфузиться ещё раз… Ведь днём мы улепётывали из этих мест со всей запредельной скоростью… То есть даже не открыв ответный огонь. Что нас совершенно не красило как перед всеми силами афганистанской самообороны, так и перед местными защитниками отдельно стоящей горы Шабан и кишлака с одноимённым названием. В общем, мы принимали меры по повышению своих боевых возможностей. Были открыты три иллюминатора, специально предназначенные для ведения огня прямо с борта летящего вертолёта. Четвёртый иллюминатор упорно отказывался предоставить нам такую хорошую возможность популять прямо из него и, к сожалению, все наши попытки отодрать-отворить окошечко были безрезультатны.

Пришлось обходиться тем, что имелось. В эти три открытых иллюминатора установили, то есть закрепили на кронштейнах, пулемёт Билыка и два автомата. Меня, как уже получившего опыт стрельбы с Ми-8, посадили за кормовой пулемёт ПКТ. Я поначалу воспринял это моё назначение вполне так спокойно, но через парочку минут во мне взыграло самое настоящее волнение…

— А если летуны опять применят свой противозенитный манёвр? — спросил я сержанта Ермакова. — Что тогда? Я же могу вылететь через этот люк!

Мой старший товарищ раздумывал самую малость…

— А ты пристегнись к чему-нибудь! — посоветовал он.

Я хотел было уточнить кой-какие детали… Например, к чему именно мне следует пристегнуться и каким именно образом… Но товарищ сержант уже скрылся за брезентовой перегородочкой. Но спустя минуту ко мне заглянул Коля Малый и протянул свой кожаный солдатский ремень.

— На! — заявил он. — Пристёгивайся!

Я конечно же поблагодарил нашего фазана громким «Спасибо!», но применить его ремень с пользой для общего дела… Увы, но мне так и не удалось. Скрутить надёжный узел на одном из его концов было практически невозможно. А в обычном режиме, то есть зацепив скобу за бляху, в данном случае ремень оказывался слишком коротким.

Я отодвинул брезентовую перегородочку и вернул ремень Миколе.

— Не получается! Бери обратно.

— Лады! — ответил Малый, принимая свой кожаный поясок. — А то уже штаны спадают. Наверное, худею со страшной силой.

Я промолчал и быстро вернулся на своё боевое место. Сегодня днём этот кормовой пулемётный люк был закрыт и, возможно именно поэтому обошлось без человеческих жертв. Теперь же он был открыт, хоть и перегорожен пулемётной турелью. Вылететь наружу с первой попытки, конечно же, будет сложновато… Но ведь кто его знает?!.. Какая может быть болтанка именно в хвостовом отсеке?! Ведь почти у всех транспортных средств задняя часть всегда виляет в разные стороны с наибольшей интенсивностью…

«А тут болтать будет не только влево-вправо… Здесь ещё и вверх-вниз станет мотать… А может даже и по кругу!.. Так что… Эффективность тут повыше…»

Постепенно я смирился с открытым кормовым люком… Вернее, с той опасностью, которая поджидала именно меня в случае очередного применения «легендарного» противозенитного манёвра. Ведь здесь имеется пулемётная турель, за которую можно ухватиться крепко-накрепко… И опять-таки оставался «счастливый шанс», то есть возможность удачно так перекувыркнуться через эту самую турель… Да и повиснуть снаружи… Хоть и ненадолго…

«Минут на пять… Пока руки сами собой не разожмутся…»

Чтобы отвлечься от мрачно-тревожных мыслей, я принялся старательно изучать афганистанскую местность через тот же самый кормовой люк. Пейзажи поначалу открывались самые замечательные… То есть без каких-либо признаков антигуманной человеческой деятельности: ни боевых машин, ни военной техники, ни людей с оружием… Самым лучшим было то, что не наблюдалось дымных шлейфов от горящих бронетранспортёров… А ведь они вот-вот должны были появиться…

Но затем, то есть по мере приближения к опасному району горы и кишлака Шабан, вертолётчики стали набирать высоту. Когда мы оказались над теми горными хребтами, что наблюдали днём, наши борта находились над землёй так далеко… Что у меня не то чтобы захватывало дух… Мне по-настоящему стало страшно… Ведь мы сейчас находились на высоте в четыре-пять, а может и все шесть километров… Стало жутко холодно и у меня замёрзли пальцы, державшие пулемётные рукоятки… Но убирать свои «озябшие» ладошки в карманы я не стал, потому что не хотел рисковать понапрасну…

— Мало ли?! — пробормотал я вслух для самоуспокоения. — Хвост занесёт в сторону… И айда!..

Но затем я всё-таки осмелел и стал посматривать вниз. Сначала я бросал на землю короткие