выжили или погибли от супергриппа, но не были обречены на неминуемую голодную смерть.
«Отметьте это для судебного разбирательства, сержант».
«Обязательно, инспектор Андервуд».
Он взглянул на пол, увидел конфетную обертку и подобрал ее. Когда-то в нее была завернута шоколадка «Пейдей». Наверное, автор надписи был не трус. Но не обладал хорошим вкусом. Нужно здорово перегреться на солнце, чтобы любить шоколад «Пейдей».
Ступеньки, ведущие на чердак, были прибиты к одной из несущих балок. Обливаясь потом, сам не зная, что он тут забыл, Ларри полез наверх. В середине чердака (он шел медленно, остерегаясь крыс) более удобный пролет лестницы вел к куполу, и здесь ступеньки были испачканы белой краской.
«Похоже, сержант, мы наткнулись еще на одну находку».
«Инспектор, я просто поражен: вашу дедуктивную проницательность превосходит лишь красота внешности и необычайная длина вашего детородного органа».
«Ерунда, сержант».
Он поднялся под самую крышу. Здесь было еще жарче, просто взрывоопасно, и Ларри подумал, что, если бы Фрэнсис и Гарольд оставили тут краску, после того как закончили свою работу, сарай сгорел бы дотла еще неделю назад. Окна были сплошь покрыты пылью и затянуты обрывками паутины, сотканной наверняка еще во времена президента Джеральда Форда. Одно из окон было взломано, и когда Ларри высунулся из него наружу, перед ним открылся захватывающий дух вид сельской местности, раскинувшейся на мили вокруг.
Эта сторона сарая выходила на восток, и он забрался достаточно высоко, чтобы ямы и выбоины на обочинах дорог, казавшиеся столь отвратительными внизу, на земле, выглядели сверху такими же незначительными, как небрежно разбросанные кучки навоза. За шоссе во всем своем потрясающем великолепии простирался океан; волны прибоя аккуратно разрезались надвое пирсом, торчавшим из воды с северной стороны бухты. Этот пейзаж словно сошел с написанной маслом картины, изображавшей разгар лета, пейзаж в зеленых и золотых тонах, подернутый легкой полуденной дымкой. Пахло солью и морской водой. Глядя вниз, вдоль ската крыши, он мог прочесть надпись Гарольда, правда, вверх ногами.
От одной мысли о том, чтобы проползти по этой крыше так высоко над землей, у Ларри засосало под ложечкой. И тот парень действительно должен был свесить ноги через желоб водостока, чтобы вывести имя девчонки.
«Зачем ему это понадобилось, а, сержант? Пожалуй, это один из тех вопросов, ответы на которые мы должны найти сами».
«Как скажете, инспектор Андервуд».
Он спустился вниз по лестнице, двигаясь медленно и следя за каждым своим шагом. Сейчас не время ломать ноги. Внизу кое-что еще привлекло его внимание — кое-что, вырезанное на одной из несущих балок, выделяющееся свежим белым пятном на фоне пыльной темноты всего сарая. Он подошел к балке, уставился на знак, а потом дотронулся до него подушечкой большого пальца — отчасти с восхищением, а отчасти с изумлением от того, что какое-то человеческое создание делало это в тот самый день, когда они с Ритой двигались на север. Он снова провел ногтем по вырезанным буквам. На балке белело пронзенное стрелой сердце, внутри которого виднелось зашифрованное признание в любви: «Г. Л. + Ф. Г.». Внутри сердечка. Пронзенного стрелой.
«Полагаю, сержант, этот парнишка влюбился».
— Будь счастлив, Гарольд, — сказал Ларри и вышел из сарая.
Автомагазин в Уэлсе торговал «хондами», и по расположению мотоциклов в демонстрационном зале Ларри вычислил, что двух не хватает. Он ощутил гордость от второй находки — смятой конфетной обертки возле одной из мусорных корзин. Шоколадка «Пейдей». Похоже, кто-то — вероятно, снедаемый любовью Гарольд Лодер — жевал шоколадку, решая, какие мотоциклы лучше всего подойдут ему и его возлюбленной. Он смял обертку и швырнул ее в мусорную корзину. Но промахнулся.
Надин сочла догадки верными, однако в отличие от Ларри они ее почти не трогали. Она разглядывала оставшиеся мотоциклы с одним желанием — поскорее тронуться в путь. Джо сидел на ступеньке у входа в демонстрационный зал, играя на двенадцатиструнном «Гибсоне», и умиротворенно мычал.
— Послушайте, Надин, — сказал Ларри, — сейчас уже пять часов. И трогаться в путь до завтра не имеет никакого смысла.
— Но ведь еще три часа будет светло! Не можем же мы сидеть просто так сложа руки! Мы можем упустить их!
— Если мы их упустим, значит, так тому и быть, — сказал он. — Один раз Гарольд Лодер оставил указатель своего маршрута, перечислив все дороги, по которым они собирались ехать. Если они поедут дальше, он скорее всего сделает это снова.
— Но…
— Я знаю, что вы волнуетесь, — сказал он и положил руку ей на плечо. Он чувствовал, как в нем растет старте раздражение, и силой заставил себя сдержаться. — Но ведь вы никогда раньше не ездили на мотоцикле.
— Я умею ездить на велосипеде. И я знаю, как переключать скорости, я же говорила вам. Ларри,
— Но это же не то, что велосипед, черт возьми! — выпалил он, и позади него звук гитары резко оборвался. Он увидел, как Джо оглянулся через плечо и уставился на них своими сузившимися, недоверчивыми глазами. «Ох, я и впрямь не умею обращаться с людьми», — подумал Ларри. И это разозлило его еще больше.
— Вы делаете мне больно, — спокойно произнесла Надин.
Он опустил взгляд и увидел, что его пальцы глубоко погрузились в плоть ее плеча; гнев его сменился глухим стыдом.
— Простите, — сказал он.
Джо все еще смотрел на него, и Ларри понял, что сейчас сам разрушил половину моста доверия, который сумел раньше соорудить между собой и мальчишкой. А может, и больше, чем половину. Надин что- то сказала.
— Что?
— Я говорю, объясните мне, почему это не то, что велосипед.
Его первым порывом было заорать на нее:
— Они тяжелее, — сказал он. — И если вы потеряете равновесие, вы не сможете восстановить его так же просто, как на велосипеде. Любой из этих 360-х весит не меньше трехсот пятидесяти фунтов. Вы скоро привыкнете справляться с таким весом, но
— К Джо? Но я думала, он поедет с вами!
— Я с удовольствием взял бы его, — сказал Ларри, — но не думаю, что сейчас он согласится. Как вам кажется?
Надин окинула Джо долгим огорченным взглядом.
— Да, — сказала она и вздохнула. — Не исключено, что он даже и со мной не захочет ехать. Он может испугаться.
— А если захочет, то вы будете отвечать за него. А я отвечаю за вас обоих. И я не хочу видеть, как
