дверь гаража и вывел велосипед наружу. Никогда еще свежий воздух не казался ему таким сладостным. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох, выкатил велосипед на дорогу, сел на него и медленно поехал по Главной улице. Велик оказался отличным. Он будет настоящим подарком Тому… если тот и в самом деле сможет ехать на нем.
Он остановился возле своего «роли» и зашел в магазинчик «За пять и десять». Там в куче спортивных товаров в глубине магазина он отыскал проволочную корзину нужного размера и уже собрался было уходить, как кое-что еще привлекло его внимание: клаксон с хромированным звонком и большой красной резиновой грушей. Ухмыльнувшись, Ник положил клаксон в корзину и пошел в отдел инструментов за отверткой и универсальным гаечным ключом. Выйдя из магазина, он увидел Тома, растянувшегося-на площади в тени монумента морякам, павшим во второй мировой войне, и мирно дремавшего.
Ник надел корзину на руль «швинна», а рядом прикрепил клаксон. Потом он снова зашел в магазин «За пять и десять» и вскоре вернулся с объемистой дорожной сумкой.
Он пошел в продуктовый магазин и набил сумку мясными, фруктовыми и овощными консервами. Он стоял, в раздумье над консервированными бобами «чили», когда: вдруг заметил скользнувшую по прилавку перед ним тень. Если бы он мог слышать, он бы уже понял, что Том обнаружил свой велосипед. Рев клаксона и крик: «Ууух тыыыы!» — разносились вверх и вниз по улице вперемешку с восторженным смехом Тома Каллена.
Ник распахнул двери супермаркета и увидел Тома, несущегося по Главной улице с развевающимися волосами и выбившимся из штанов подолом рубашки. Он изо всех а давил на грушу клаксона. Возле заправочной станции «Арко», которой заканчивался деловой квартал, он развернулся и поехал назад. На лице его сияла широченная восторженная улыбка. Игрушечный гараж лежал в велосипедной корзине. Карманы его штанов и спортивной рубашки оттопыривались от игрушечных автомобильчиков «корги». Яркое солнце играло на ободах и спицах велосипеда. С легкой завистью Ник пожалел, что не может слышать звук клаксона — просто чтобы узнать, доставило бы это ему такое же удовольствие, какое доставляло Тому.
Том махнул ему рукой и покатил вверх по улице. У другого конца делового квартала он снова развернулся и поехал обратно, по-прежнему давя на грушу клаксона. Ник вытянул руку в полицейском жесте, приказывающем остановиться. Том резко затормозил прямо перед ним. Пот крупными каплями выступил на его лице. Резиновый шланг велосипедного насоса болтался снаружи. Том тяжело дышал и ухмылялся.
Ник указал на выезд из города и прощально махнул рукой.
— Так я могу взять мой гараж?
Ник кивнул и накинул ремень дорожной сумки на бычью шею Тома.
— Едем прямо сейчас?
Ник снова кивнул и сделал кружок из большого и указательного пальца.
— В Канзас-Сити?
Ник отрицательно покачал головой.
— Куда захотим?
Ник кивнул. «Да. Куда захотим, — подумал Ник, — но скорее всего это окажется где-то в Небраске».
— Ух ты! — радостно сказал Том. — Ладно! Ага! Ух ты!
Они выбрались на шоссе 283, ведущее на север, и проехали всего два с половиной часа, когда на западе стала собираться гроза. Она настигла их быстро и накрыла густой пеленой дождя. Ник не мог слышать громовые раскаты, но видел зигзаги молний, низвергающиеся из туч на землю. Они были такими яркими, что после них в глазах мелькали пурпурные искры. Когда они добрались до пригородов Росстона, где Ник намеревался свернуть на восток, на шоссе 64, пелена дождя под тучами пропала и небо подернулось неподвижной и пугающе-зловещей желтоватой дымкой. Ветер, свежим дыханием обдувавший его левую щеку, тоже затих. Сам не зная почему, он ощутил жуткую тревогу и какую-то странную скованность всех мышц. Никто никогда не говорил ему, что один из немногих инстинктов, характерных в равной мере и для человека, и для низших животных, — это именно такая реакция на резкое и сильное падение давления.
Том дергал его за рукав, дергал изо всех сил. Ник оглянулся и с изумлением увидел, что с лица Тома исчезли все краски. Глаза его превратились в огромные плавающие блюдца.
—
Ник огляделся в поисках вихревого столба и ничего не увидел. Он снова повернулся к Тому, раздумывая, как бы его успокоить. Но Том исчез. Он гнал велосипед прямо по полю справа от дороги, оставляя за собой извилистую дорожку из примятой высокой травы.
«Чертов дурень, — со злостью подумал Ник. — Ты же сломаешь себе свой ё…й хребет».
Том катил к сараю, стоявшему в конце грунтовой дороги длиной примерно в четверть мили, с прилегавшей к нему силосной ямой. Все еще испытывая безотчетную тревогу, Ник погнал свой велосипед дальше по шоссе, перетащил его через загородку для скота и поехал по грунтовой проселочной дороге к сараю. Велосипед Тома валялся снаружи. Тот даже не удосужился поставить его на подножку. Ник списал бы это на простую забывчивость, если бы не видел, как Том несколько раз до этого пользовался подножкой. Ну все, он окончательно свихнулся и лишился даже тех остатков разума, которые у него имелись, подумал Ник.
Тревога заставила его в последний раз оглянуться через плечо, и от того, что он увидел, кровь мгновенно застыла в его жилах.
Страшная тьма надвигалась с запада. Это была не туча, это больше походило на полное отсутствие света. Сгусток тьмы имел форму воронки и на первый взгляд был высотой в тысячу футов. Вверху воронка была шире, чем внизу, у основания; основание не достигало земли. От верхнего ее края, уходящего в небо, все тучи, казалось, разбегаются в стороны, словно смерч обладал какой-то таинственной отталкивающей силой.
На глазах у Ника воронка коснулась земли в трех четвертях мили отсюда, и длинное голубое здание с крышей из рифленого железа — авторемонтная станция или, быть может, лесозаготовительный склад — с грохотом взорвалось. Он, конечно, этого не услышал, но его ударила и отбросила назад взрывная волна. Казалось, здание взорвалось
Тут его обхватили двумя руками, буквально оторвали от земли и затащили в сарай. Он оглянулся и на мгновение изумился, когда увидел Тома Каллена. Завороженный надвигающимся смерчем, он совсем забыл о существовании Тома.
— Вниз! — задыхаясь, выпалил Том. — Скорее! Скорее! Ну и дела, в натуре! Торнадо!
Наконец Ник по-настоящему, осознанно испугался, стряхнул с себя непостижимое оцепенение и стал вновь отдавать себе отчет в том, где и с кем находится. Позволяя Тому увлечь себя по лестнице, ведущей в погреб, он ощутил вокруг странную, как бы тренькающую вибрацию. Из всех когда-либо испытываемых им ощущений это был самый близкий аналог звука, похожий на ноющую боль в сердцевине мозга. Потом, спускаясь по лестнице за Томом, он увидел то, что потом никогда в жизни не мог забыть: деревянную обшивку сарая доску за доской срывало и уносило в застланное тучами небо, словно гнилые коричневые зубы, вырванные невидимыми щипцами. Разбросанное на полу сено стало подниматься и кружиться дюжиной маленьких воронок. Вибрация усилилась.
Том распахнул тяжелую деревянную дверь и пихнул его внутрь. Ник почувствовал запах плесени и гнили. В последней вспышке света он увидел, что они делят погреб с несколькими объеденными крысами трупами. Потом Том захлопнул дверь, и они очутились в кромешной тьме. Вибрация ослабла, но даже теперь не исчезла совсем.
Паника подобралась к нему с разверстой пастью и поглотила его целиком. Темнота усилила его
