Атрейо спросил:
Скажи, Уюлала, скорее скажи, Кто имя ей даст и спасет её жизнь? Голос продолжал:
Слушай, слушай слова мои, Даже если сейчас не поймешь, Отпечатаны в памяти ясно они, И потом, в лучший час, их найдешь: Из великих глубин твоей памяти Возвратятся они на свет Невредимыми. Но зависит всё от того, Повезет ли тебе, или нет. Некоторое время слышно было только жалобное пение без слов, а потом вдруг голос зазвучал совсем рядом с Атрейо, как будто кто-то говорил ему на ухо:
Кто Девочке Императрице имя даст? Не ты и не я, не эльф и не джинн. Кто от проклятья избавит всех нас И кто спасет её жизнь? Из нас никто не принесет ей исцеления. Мы — сны и картинки в одном сочинении. Всего лишь книги персонажи, Не можем быть другими даже. Идем точь-в-точь по замысла следам, Нам новое не созидать — ни королям, ни детям, и ни мудрецам. Но за пределом Фантазии есть Страна — Внешним миром зовется. И тем, кто живет в нём, оказана честь — Устами их имя дается! Сынами Адама по праву зовут Жителей мира земного, Дочерьми Евы, человеческим родом, Кровными братьями Истинного Слова. У них есть с начала начал благодать — нарекать имена. Императрице дарили жизнь они — во все времена. Давно не приходят в Фантазию к нам — Не знают больше пути. Забыли про то, какие мы, там И веры у них не найти. Ах, если б всего лишь ребенок пришел Оттуда один. Он был бы готов Помочь нам! Ах, хоть бы один в себе веру нашел, Услышал наш зов! Самим нам явиться туда нелегко: Им близко до нас, нам до них далеко! Запомнишь ли это, мой юный герой? Запомнишь ли всё, что сказала Тебе одному Уюлала? — Да, да, — в смятении отвечал Атрейо. Он изо всех сил старался удержать в памяти то, что слышал, но не знал, зачем это нужно, и потому не понимал, о чём говорит голос. Он только чувствовал, что это очень, очень важно. Но монотонное пение и те усилия, которые ему приходилось совершать, чтобы говорить в рифму, наводили на него сон. Он пробормотал:
Я помню всё! Ничего не забуду. С чего ж начинать, ты скажи мне, я буду? И голос ответил:
Решай это сам — обо всём ты узнал, И потому час разлуки настал. Уже почти засыпая, Атрейо спросил:
Ты уходишь? Но куда? Вновь послышалось всхлипывание. Голос звучал всё дальше и дальше:
Ничто подступает,
