пару обойм в придачу дам.

Никита остро глянул в глаза мальчишке и тут же отвел взгляд. Пацан не врал, пистолет у него был.

— Откуда он у тебя? — вроде бы равнодушно спросил Полынов.

— От верблюда! — отрезал пацан. — Так покупаешь или нет?

— Вот если бы пулемет… — делано рассмеялся Никита.

— Нет, пулемет не могу, — грустно вздохнул пацан. — Пулемет в дырку в сарае не пролезет. Вот «калашникова» могу. Автомат купишь?

Полынову все стало ясно. Вряд ли в Каменке находится перевалочный пункт по торговле оружием между Россией и кавказскими народами — такую базу умудренные опытом торговцы в сарае не организовывают. Скорее всего, кто-то из местных решил подзаработать на столь прибыльном деле, когда поблизости начались учения. Ни для кого не секрет, что во время маневров начальнику тыла легче всего сбыть оружие. А пацан, понятное дело, проныра еще тот, все разнюхал, все разведал, возможно, и собственноручно подкоп под сарай сделал. Впрочем, не его, Никиты, это заботы. У него другое задание. Вот только пацана жалко, если попадется на горячем. Когда оружие из сарая будет выносить, то драньем ушей не отделается.

— Зачем тебе деньги? — тихо спросил Никита.

— Во дает! — прыснул пацан. — Зачем деньги! Пива баночного куплю… В киношку схожу… Колбасы вареной куплю, наемся от пуза. Знаешь, вкусная какая, меня тетка на рынке недавно угостила! Ну… Может, Люське банку джина с тоником подарю — она за нее кому хошь свою писку показывает.

— Кто такая Люська? — машинально спросил Полынов, хотя его больше всего поразили слова пацана о вареной колбасе. Пиво пьет, курит, на голых проституток глазеет, о конфетах и не думает, а вот обыкновенную вареную колбасу лишь недавно попробовал и теперь мечтает от пуза наесться. Никита в детстве совсем о другом мечтал. Не о еде…

— Люська? Да девка одна, — поморщился пацан. — Говорит, как вырасту, в королевы красоты пойду, а они все должны уметь джин с тоником пить и голые писки мужикам показывать. Вот она и тренируется… Мы с ней за одной партой сидим.

Кровь бросилась Полынову в голову, и он, наверное, впервые в своей жизни покраснел до кончиков ушей. Он-то думал, что Люська — это какая-то прожженная проститутка, ради банки спиртного не брезгующая себя мальцам показывать, а вот поди же ты… Что значит, столичные стереотипы!

— Ну и как, нравится? — сдавленно пробормотал он, не смея поднять на мальчишку глаза.

— Не-а, — чистосердечно признался пацан. — Чо там смотреть? Вот пацаны постарше — те балдеют. Ну и я для форсу вроде показываю, что нравится… Ты чо, киношку не смотришь? Не знаешь, как там голые бабы перед мужиками выделываются?

— Смотрю… — тяжко вздохнул Полынов.

— Слушай, а чо это мы с тобой лясы попусту точим? — возмутился пацан. — Ты оружие покупать будешь?

— Нет, — твердо отрезал Никита. — Ни к чему мне оно.

— Жаль… — искренне расстроился пацан. — А мину купишь? Хорошее дело, в хозяйстве всегда пригодится… — просительно протянул он.

— Нет. И мину мне… — Полынов осекся. Мина ему действительно «в хозяйстве» была нужна. Край как нужна. Причем сейчас, немедленно!

— Я тебе ее всего за полтинник сбагрю… — продолжал канючить пацан.

Никита поднял на него тяжелый, невидящий взгляд. Он уже весь был в разработке предстоящей диверсионной акции.

— Мину? — отрешенно пробормотал он. — Хорошо, мину возьму. Тащи…

— Заметано! — обрадовался пацан и, стремглав сорвавшись со скамейки, запылил по аллее.

Минуты две Полынов сидел в полной прострации, находясь в плену своей ненависти и лихорадочно перебирая в уме варианты, каким образом и когда он осуществит русскую вендетту. И вдруг до него как ударом молнии дошло, что он натворил, согласившись купить у мальчишки мину.

Как это так вышло, что он, такой вот, вроде бы принципиальный и честный, не согласившийся переступить через свою совесть и сесть за один стол с убийцами его товарищей, вдруг без зазрения совести спокойно посылает мальчишку красть боеприпасы?! Чистоплюй! Где же она, твоя совесть, была в тот момент, и что с нею станет, если мальчишку поймают?!!

Никита растерянно огляделся по сторонам. Но от белобрысого разбитного пацана в широченных, как юбка, штанах уже и след простыл.

Черт бы тебя побрал, «профессионал» гребаный! Это у боевиков первая заповедь: «Вначале стреляй, а потом проверяй — в кого!» У «тихушников» иная: «Двадцать-тридцать раз взвесь и… перенеси решение на завтра». Утро вечера мудренее, а если время подпирает, то тяни принятие решения до последней секунды — авось осенит лучшим вариантом…

Полчаса Полынов сидел на скамейке как на иголках, кляня себя, на чем свет стоит. Но наконец он увидел, как из проулка показался пацан с полиэтиленовым пакетом в руке. Похоже, он «ехал» на воображаемом вездеходе, поскольку натужно рычал, двигался по улице зигзагом, семеня ногами и выбирая, где пыль погуще, а пыльный шлейф стелился за ним, как за трактором.

От сердца у Никиты отлегло. Никогда из него не получится стопроцентного, рафинированного профессионала — слишком он разборчив в средствах. Но, странное дело, такое заключение нисколько не огорчило Полынова, а совсем наоборот. И черт с ним, с профессионализмом, если ради него следует забыть, что ты нормальный человек.

Пацан «подрулил» к скамейке, «заглушил мотор» и плюхнулся на нее рядом с Никитой.

— Гони полтинник, — с ходу заявил он.

— Так дела не делаются, — снисходительно улыбнулся Никита. — Вначале товар показывают. Что-то мне слабо верится, что ты мину притаранил.

Действительно, по виду пакета и тому, как легко его нес пацан, в мину трудно было поверить.

— Нет, это ты вначале деньги покажи! — сварливо отбрил пацан. — Может, у тебя и нет их вовсе, все на мороженое растратил!

Никита достал из кармана пачку денег, вытащил из нее пятидесятирублевую купюру.

— Ух, ты! — зачарованно пробормотал пацан, глядя на пачку. — Знал бы, что у тебя столько бабок, стольник точно бы слупил…

Полынов сунул пачку в карман, а купюрой повертел перед носом мальчишки.

— Вот. Теперь твоя очередь показывать.

Сцену торговли он разыгрывал как по нотам. Чтобы все было как в «киношке» — не хотелось разочаровывать парня.

Пацан раскрыл пакет и, держа его двумя руками, протянул Полынову.

— На, смотри.

Никита заглянул внутрь. Он оказался прав, это была не мина. На дне полиэтиленового пакета лежал килограммовый брикет пластида, или «чешской глинки» в просторечии подрывников. Взрывчатка. Весьма безобидная без детонатора пластическая масса — хоть фигурки из нее, как из пластилина, лепи. Правда, охоту заниматься художественной лепкой отбивал резкий химический запах.

— Беру.

— Деньги вперед! — строго предупредил мальчишка. Надо понимать, «киношный» опыт в этом деле у него был богатый.

Никита отдал купюру, и только тогда пацан протянул ему пакет.

— Хочу дать тебе один полезный совет, — без тени улыбки, как равный равному, сказал Полынов, глядя в глаза пацану.

— А чо? Давай! Понравится — возьму! — расцвел в бесшабашной улыбке пацан, показывая щербатые зубы. Он был явно доволен заработком.

— Не лазь больше в сарай, — тихо сказал Никита. — Пропажу взрывчатки обнаружат и будут сторожить склад. И если тебя поймают, уши крутить не станут. Все кости переломают.

— Поучи ученого, ремнем сеченого! — презрительно фыркнул пацан. — Все, что ли?