«зачистке» Никита не услышал. Даже намека не было. Так, обычный армейский треп, в основном о бабах. Не будь солнцезащитных очков на детине Васе, как к нему за столом обращались сослуживцы, долго бы пришлось гадать Полынову, те это или не те десантники, что вчера искали «черные ящики» среди обломков взорванного самолета.

Оценивая их профессионализм, Полынов невольно сравнивал спецназовцев с собой, и это сравнение было, к сожалению, не в его пользу. Один на один даже с самым «малогабаритным» из них ему и минуты не продержаться. В момент из него котлетный фарш сделают. Конечно, здесь сказывалась разница в подготовке — они учились в диверсионной школе, где из них готовили активных бойцов, до потери сознания натаскивая в искусстве «рукомашества и дрыгоножества», а Полынов проходил подготовку «тихушника» в агентурной спецшколе, специализируясь в области сбора информации и анализе внештатных ситуаций. В теории он был подкован основательно, но вот на практике стажироваться не пришлось. Так что напрасно он возомнил себя профессионалом, когда заметил за собой слежку в Москве, а потом «вычислил» мину в самолете. Профессионал сразу же после взлета самолета залез бы в «уазик», а не тогда, когда до взрыва оставалось всего ничего. Просто повезло, что его, похоже, взяли «в работу» такие же недоучки, как и он сам. Это в отношении Стэцька Мушенко да представителей российского консульства в Центральной Африке он молодец против овец, а против веселящихся в кафе «Минутка» зубров-«чистильщиков» — ягненок.

Да и потом, разве так должен вести себя настоящий профессионал его профиля в сложившейся ситуации? Он просто-таки обязан инертно отнестись к гибели своих товарищей, списав их жизни на неизбежные издержки рисковой работы, завязать с тем же Васей непринужденный разговор и уже сидеть в их компании, травя армейские байки и во все горло хохоча над чужими побасенками. А всякие там эмоции пустить побоку. «Цель оправдывает средства» — девиз не только иезуитов, но и профессионалов- разведчиков. И никак иначе.

Когда к столу десантников подали два блюда с целиком зажаренными поросятами (возможно, теми самыми, что недавно продефилировали со свиноматкой мимо парикмахерской), красномордый Вася, изредка бросавший из-за стола на Никиту заинтересованные взгляды, встал и направился к нему. Видно, водка переборола в нем предрассудки и пробудила чувство армейской солидарности и обыкновенное человеческое сочувствие. К тому же принял он изрядно — лицо из красного стало багровым.

— Слушай, мужик, давай к нам за стол! — панибратски хлопнул он Полынова по плечу. — Понимаю, обидели тебя, уволили, можно сказать, в самом расцвете сил… Но ты ведь наш человек, военная косточка! Стыдно мне за армию, когда нашего брата в таком состоянии вижу…

Полынов тяжело вздохнул и глянул на часы — было начало седьмого.

— Спасибо за приглашение, — сухо ответил он. — Но мне уже пора.

Он подозвал бармена и стал расплачиваться. Все-таки не смог перебороть себя и сесть за один стол с вояками, уничтожившими самолет с его товарищами. А оставаться в кафе не имело смысла — бармен включил магнитофон, и грохот музыки из динамиков полностью забивал разговоры спецназовцев.

— Как хочешь. Хозяин — барин, — развел руками Вася и возвратился за общий стол.

«Как хочешь…» — эхом отозвалось в сознании Полынова. Хотел он сейчас одного — из автомата от бедра перестрелять эту компанию прямо за столом. Но не было у него автомата, а из пистолета не получится. Патронов-то хватит, но, как ни пьяны «чистильщики», реакция у них в любом состоянии отменная. На уровне инстинкта. В лучшем случае трех-четырех положит, а остальные его голыми руками в бараний рог скрутят. «Fack!» — кажется так, если верить переводчице порнофильма, будет звучать эта русская идиома по-английски.

Как ни было накурено в кафе, но все же, благодаря кондиционеру, не так душно, как на улице. Впрочем, солнце уже склонялось к горизонту, и жара начала спадать. Что хорошо в провинциальных городках типа Каменки, так это то, что температурный режим здесь практически природный. Зашло солнце — и уже прохладно, в противовес мегаполисам, закованным в камень и асфальт, где жара продолжает держаться до полуночи.

В оставленном возле кафе без присмотра вездеходе вовсю резвился белобрысый, дочерна загорелый пацан лет десяти. Он прыгал на сиденье водителя, дергал за рычаги управления и фырчал так, что летела слюна. Ничего вокруг не замечал — в его воображении, похоже, он находился в самой гуще боя: вокруг рвались снаряды, свистели пули, а он бесстрашно «рулил» вперед, к победе, в кровавую кашу давя колесами вражеских солдат.

Никита с минуту смотрел на пацана, завидуя его беззаботности. Как в детстве все просто и весело… Случись сейчас в Каменке самый настоящий бой, и радости пацана не будет границ.

Полынов вздохнул и направился к промтоварному магазину, сквозь витрину которого увидел внутри газетный киоск. Вопреки словам, сказанным десантнику Васе, делать ему было нечего — до встречи со связным оставалось как минимум два часа.

Купив «Комсомольскую правду», он вышел из магазина и, зайдя в сквер, сел на скамейку. Вблизи скверик оказался еще гаже, чем издалека — донельзя запущенный, неухоженный и замусоренный; вокруг скамейки в пожухлой траве валялись обертки от «сникерсов», смятые пачки сигарет, окурки, пустые бутылки и использованные презервативы. Надо понимать, тут развлекалась молодежь после сеанса в кинотеатре.

Никита развернул газету и принялся просматривать статьи. Вообще-то читать газеты он не любил — требовалась особая изощренность ума, чтобы из словесных хитросплетений корреспондентов выудить зерно истины. Любой факт в газетных статьях извращался до неузнаваемости, и во главу угла проблемы ставилась не сама новость как таковая, а личное отношение к ней журналиста. И здесь уж корреспонденты изгалялись не как могли, а как хотели. Какая уж там к черту четвертая власть — наипервейшая! В любой фразе, выдернутой из контекста выступления будь то президента, премьера, спикера Думы или лидера какой-либо партии, чаще оппозиционной, они выискивали и всегда находили высосанный из пальца скрытый смысл, переиначивали фразу, толкуя по-своему, сочиняли на основе своих умозаключений целые трактаты, низводя в них выбранную жертву до состояния ничтожества и отнюдь не стесняясь в выражениях великого русского языка. А уж тон статей не позволял оставаться сомнениям, что политического деятеля, умнее конкретного журналиста, в России нет и не предвидится. Разве что именно его изберут президентом страны. Поэтому, если Полынову требовалось разобраться в какой-нибудь проблеме, он предпочитал пользоваться Интернетом — там, сопоставив различные версии, можно было все-таки докопаться до сути.

Просмотрев по диагонали страницы, Никита лишний раз убедился, что статьи написаны бойким пером, все с претензией на сенсацию, иногда завлекательно, но не более. Информации к размышлению — ноль. Да и чего можно ожидать от газеты с подобным названием? Спрашивается, о какой «правде» давно почившего в бозе «коммунистического союза молодежи» могла поведать, допустим, статья «Интимные связи поп- звезды»? В общем, развлекательное чтиво, где круто, без соблюдения удобоваримых пропорций, замешаны политика, детектив и секс.

Неожиданно глаз наткнулся на заголовок: «Господин Дерезницкий создает собственный КГБ?» Это было не просто интересно, но и интригующе. Особенно с вопросительным знаком. Но когда Никита начал читать статью, вначале он снисходительно улыбнулся, а потом даже пару раз саркастически хмыкнул. Как говорится, автор статьи слышал звон, но и приблизительно не знал, что он собой представляет. Точнее, слышал не звон, а его отголоски. Зато какие далеко идущие выводы из этого сделал журналист! Чуть ли не заговор против существующей власти замышлял российский миллиардер. То есть покушался на святая святых новой России. Оказывается, не только среди писателей существуют фантасты, но и среди журналистов…

Отвлекли Никиту от газеты отборная брань со стороны кафе и последовавший за этим детский крик. Он оторвался от чтения и увидел, как здоровенный десантник извлекает из вездехода за ухо белобрысого мальчишку, а тот отчаянно сопротивляется. Вытащив мальчишку из машины, десантник не стал его бить. Отвесил подзатыльник, и пацан задал стрекача. Но недалеко. Отбежав метров на двадцать, он остановился, повернулся и прокричал что-то злое и явно обидное. Тот еще задира. Но десантник лишь рассмеялся и погрозил пацану пальцем.

Тем все и кончилось. Пацан плюнул в сторону обидчика, подтянул выше пупа сползшие необъятные штаны и, вполне довольный своей словесной сатисфакцией, побрел прочь, загребая босыми ногами пыль. А десантник, постояв еще минуту и проследив за пацаном, вернулся в кафе.

Никита опять уткнулся в газету, но не дочитал и половины статьи, как на него пала чья-то тень. Он