Ветер и говор грозы, подходившей час от часу ближе. Он полетел на крик и увидел Бертальду. Из страшной Черной Долины силяся выйти, она по крутому Боку ее тащилася кверху; тут заступил ей Рыцарь дорогу; и как ни твердо, в своей оскорбленной Гордости, прежде решилась она на побег, но встретить Гульбранда Было ей радостно; ужас, испытанный ею в дороге, Сердце ее усмирил, а светлая жизнь в безмятежном Замке так ласково руки к ней простирала, что рыцарь Тотчас ее за собою идти убедил. Но Бертальда Силы почти не имела; Гульбранд с большим затрудненьем Мог ее до коня своего довести; и помочь ей Сесть на седло он хотел, чтоб, коня отвязав, за собою Весть его в поводах; но конь, испуганный Струем, Был как зверь: он злился, храпел, на дыбы подымался, Задом и передом бил; Бертальде даже и близко Было нельзя подойти. Пошли пешком: осторожно Рыцарь спутницу под руку вел, а коня за собою Силой тащил за узду; Бертальда едва подвигала Ноги и как ни боролась с собой, но усталость давила Члены ее как свинец; а буря, удар за ударом Грома, сверкание молнии, шум деревьев во мраке, Злая игра привидений… словом, Бертальда, слияньем Ужасов сих изнуренная, пала на землю; и в то же Время рыцарев конь, как будто взбесившийся, начал Снова метаться и рваться. Рыцарь, боясь чтоб в Бертальду Он не ударил, хотел от нее отойти; но Бертальда С воплем его начала умолять, чтоб остался. На волю ж Злого коня пустить он не смел: он боялся, что этот Дикий зверь, набежав на лежащую, тяжким копытом Грянет в нее: короче, на что решиться, что делать, Рыцарь не знал. И вдруг он обрадован был недалеким Стуком колес: каменистой дорогой, он слышал, тащилась Фура. Гульбранд закричал, чтоб им помогли; грубоватый Голос мужской откликнулся; скоро в потемках мелькнули Две огромные белые лошади, с ними погонщик, Роста огромного, в белом плаще; и фура покрыта Белой холстиной была, как все повозки с товаром. «Стойте, клячи!» — крикнул погонщик, и лошади стали. Он подошел к Гульбранду, который с конем одичалым Все еще бился. «Я вижу, в чем дело, — сказал он, — с моими Белыми то же случилось, когда я в первый раз с возом Этой долиной тащился; здесь гнездится какой-то Бес водяной: он великий проказник, проезжим покоя Нет от него; но мне удалося сведать словечко; Дай-ка шепну я его упрямой этой лошадке На ухо». — «Делай, что хочешь, но только скорее», — воскликнул Рыцарь, кипя нетерпеньем. Погонщик, как слабую ветку, Вытянул шею коню, на дыбы вскочившему; что-то В ухо ему шепнул, и как вкопанный стал он, лишь только Жарко пыхтел, и пар от него подымался. Не время Было Гульбранду расспрашивать, как совершилося чудо; Он убедил погонщика взять в повозку Бертальду, Сам же хотел провожать ее на коне; но усталый Конь едва шевелил ногами. «Садитесь-ка, рыцарь, В фуру и вы, — погонщик сказал, — дорога отсюда По́д гору будет; коня же привяжем сзади повозки». Рыцарь сел с Бертальдою в фуру, коня привязали Сзади, бичом захлопал погонщик, дернули дружно Лошади, фура поехала. Было темно; утихая, Глухо вдали гремела гроза; в усладительно-мирном Чувстве своей безопасности, в сладком покое, в волшебном Мраке ночи, свободе речей благосклонном, меж ними Скоро сердечный, живой разговор начался: в выраженьях Ласковых рыцарь Бертальде пенял за побег. Торопливо, Трепетным голосом, вся в волненье, Бертальда проступок Свой извиняла, и речи ее таинственно-ясны Были, как свет лампады, когда он во мраке от милой Милому знак подает, что его ожидают. Рыцарь Был в упоенье. Но вдруг пробудил их погонщиков голос. «Клячи, тяните живее! — кричал он, — дружно! беда нам!» Рыцарь поспешно из фуры выглянул — что ж он увидел? Лошади, по брюхо в мутной воде, не шагали, а плыли; Не было видно колес: они, как на мельнице, с шумом, С пеной и с брызгами резали волны; погонщик на козлы Взлез и правил стоймя, и был уж в воде по колено. «Что за дорога такая? — спросил у погонщика рыцарь. — Прямо идет в середину потока». — «Напротив! — погонщик С смехом сказал, — поток идет в середину дороги; Видите сами; это сущий потоп; мы пропали». Подлинно, вся глубина долины кипела волнами; Выше и выше они подымались. «Это злодей наш Струй! утопить нас он хочет, — рыцарь воскликнул, — товарищ, Нет ли и против него у тебя какого словечка?» — «Есть словечко, — погонщик сказал, — да надобно прежде Сведать вам, кто я и как прозываюсь!» — «Не время загадки Нам загадывать, — рыцарь сказал, вода прибывает; Имя твое здесь не нужно». — «А так-то не нужно, — погонщик С диким хохотам гаркнул, — что, просим не гневаться, сам я Струй!» И ужасную харю свою он уставил в повозку… Но повозка уж боле была не повозка, уж были Лошади боле не лошади; все разлетелось, расшиблось В пену, в шипучую воду, и сам погонщик поднялся Страшной волной на дыбы, и коня, который напрасно Рвался и бился, умчал за собой в глубину, и ужасно Начал снова расти и расти, и горой водяною Вырос, и был уж готов на Бертальду и рыцаря, силой Волн увлеченных, упасть, чтоб громадой своей задавить их… Вдруг сквозь шум гармонически-сладостный голос раздался;
