Вдруг перед диким конем повалился, и конь, отшатнувшись, Стал, и снова я им овладел. Озираюся — что же? Мой спаситель был не седой великан, а блестящий Пенный ручей, бежавший с холма». — «Благодарствую, милый, Добрый ручей», — закричала, захлопав в ладоши, Ундина. Тяжко вздохнув и нахмурясь, рыбак покачал головою; Рыцарь рассказывал дале: «Собрав повода, укрепился Я на седле. Вдруг вижу, какой-то стоит человечек Рядом с конем, отвратительный, грязный горбун, земляного Цвета лицо, и нос огромный такой, что, казалось, Был он длиною со все остальное тело урода. Он хохотал, оскаливал зубы, шаркал ногами, Гнулся в дугу. Я его оттолкнул и, коня повернувши, Был готов пуститься в обратный путь (уж склонилось Солнце, покуда я мчался, далеко за полдень); но карлик, Прянув как кошка, дорогу коню заслонил, «Берегися, — Я закричал, — раздавлю». Но урод, исковеркавшись снова, Начал визжать: «Сперва заплати за работу; ты в пропасть Вместе с конем бы слетел, когда бы не я подвернулся». — «Лжешь ты, кривляка, — сказал я, — не ты, а этот источник Нас сохранил от паденья. Но вот тебе деньги; оставь нас, Дай дорогу». И, бросив одну золотую монету В шапку уроду, поехал я шибче; но снова явился Рядом со мной он; я шпорю коня; конь скачет, но сбоку Скачет и карлик, кривляясь, коверкаясь, с хохотом, с визгом, Высунув красный с локоть длиною язык. Чтоб скорее С ним развязаться, бросаю опять золотую монету В шапку ему; но с хохотом диким оскаливши зубы, Начал кричать он: «Поддельное золото! золота много Есть у меня! погляди! полюбуйся!» И в эту минуту Мне показалось, что вдруг просветлела земная утроба; Дерн изумрудом прозрачным сделался; взор мой свободно Мог сквозь него проницать в глубину; и тогда мне открылась Область подземная гномов: они гомозились, роились, Комкались в клубы, вились, развивались, сгребали металлы, Сыпали в кучи рубин, и сапфир, и смарагд и пускали Вихри песка золотого друг другу в глаза. Мой сопутник Быстро метался то вниз, то вверх; и ему подавали Слитки огромные золота; мне показав их со смехом, Каждый он в бездну бросал, и, из пропасти в пропасть со звоном Падая, все в глубине исчезали. Тогда он монету, Данную мною, швырнул с пронзительным хохотом в бездну; Хохотом, шиканьем, свистом ему отвечали из бездны. Вдруг взгомозилися все и, толпяся, толкаясь, полезли Кверху, когтистые, пылью металлов покрытые пальцы Все на меня растопорщив; вся пропасть, казалось, кипела; Куча за кучей, гуще и гуще, ближе и ближе… Ужас, меня одолел; дав шпоры коню, без оглядки Я поскакал… и не знаю, долго ль скакал; но очнувшись, Вижу, что нет никого; привиденья исчезли; прохладно Было в лесу, и вечер уже наступил. Сквозь деревья Бледно мелькала тропинка, ведущая и́з лесу в город. Взъехать спешу я на эту тропинку; но что-то седое, Зыбкое, дым не дым, туман не туман, поминутно Вид свой меняя, стало меж ветвей и мне заслонило Путь; я пытаюсь объехать его, но куда ни поеду, Там и оно; рассердившись, скачу напролом; но навстречу Прыщет мне пена, и ливнем холодным я обдан, и рвется Конь мой назад; ослеплен, промочён до костей, я бросаюсь Вправо и влево, но все не могу попасть на тропинку. Белый никак на нее не пускает меня. Попытаюсь Ехать обратно — за мной по пятам он, но смирен и волю Путь продолжать мне дает; но лишь только опять на тропинку Взъеду — он тут, и опять заслоняет ее, и холодной Пеной меня обдает. Наконец поневоле я выбрал Ту дорогу, к которой меня он теснил так упорно; Он унялся, но все от меня не отстал и за мною Бледно-туманным столбом подвигался; когда же случалось Мне оглянуться, то чудилось мне, что этот огромный Столб с головой, что в меня упирались тускло и зорко С чудным каким-то миганьем глаза и кивала Всякий раз голова, как будто меня понукая Ехать вперед. Но порою мне просто казалось, что этот Странный гонитель мой был лесной водопад. Наконец я, Выехав и́з лесу, здесь очутился и встретился с вами, Добрые люди. Тогда пропал и упрямый мой спутник». Рыцарь кончил рассказ свой. «Мы рады тебе, благородный Гость наш, — сказал рыбак, — но пора и о том нам подумать, Как бы тебе возвратиться в город». Ундина, услышав Эти слова, начала про себя тихомолком смеяться С видом довольным. То рыцарь заметив сказал ей: «Ундина, Разве ты рада разлуке со мною? Чему ты смеешься?» — «Я уж знаю чему, — отвечала Ундина. — Отведай Этот сердитый поток переплыть — верхом иль на лодке, Как угодно — ан нет, не удастся! а морем… давно я Знаю, что этого сделать нельзя; и отец недалеко В море уходит с лодкой своею. Итак, оставайся С нами, рад ли, не рад ли. Вот чему я смеюся». Рыцарь с улыбкою встал, чтоб видеть, так ли то было, Что говорила Ундина; встал и рыбак; а за ними Вслед и она. И подлинно, все опрокинуто было Бурей в лесу; поток разлился, и стал полуостров Островом. Рыцарь не мог о возврате и думать, и должен Был поневоле он ждать, пока в берега не вольется Снова поток. Возвращайся в хижину рядом с Ундиной, Он ей шепнул: «Что скажешь, Ундиночка? Рада ль, что с вами Я остаюся?» — «Полно, полню, — она проворчала, Бровки нахмурив, — не вздумай тебя укусить я за палец, Ты бы не то рассказал нам об этой несносной Бертальде».
