Таинства: дикая резвость исчезла, и тихим, смиреннымАгнцем стояла она, как будто бы чувствуя, что́ с нейВ это время творилось. Правду молвить, немалоС нею хлопот нам, и если бы все рассказать мне…» Но рыцарьТут перервал рыбака; он шепнул: «Послушай! послушай!Что там?» Не раз уже во время рассказа был он встревоженШумом воды; но в эту минуту был явственно слышенРев потока, который бежал с возрастающей силойМимо хижины. Оба вскочили и бросились в двери;В месячном свете открылося им, что ручей, выходящийИз леса, сильно разлившись, ворочая камни, ломаяС треском деревья, в море бежал; и было все небо,Так же как море, взволновано; тучи горами катилисьМимо луны, поминутно ее заслоняя, и чудноВся окрестность под блеском и тьмой трепетала; при свистеВихря было внятно, как море свирепое голосСвой воздымало и как, скрыпя от вершины до корня,Гнулись и шумно сшибались ветвями деревья. «Ундина!..Царь мой небесный!.. Ундина!» — старик закричал; но ответаНе было. Оба тогда побежали, забывши о буре,Каждый своею дорогою, к лесу, и громко при шумеВетра в ночной глубине раздавалось: «Ундина! Ундина!»Глава IIIО том, как была найдена УндинаСтранное что-то чувствовал рыцарь, скитаясь во мракеНочи, под шумом бури, один, в бесполезном исканье:Снова стало казаться ему, что Ундина лишь призрак,В темном лесу его обманувший, была; и при свистеВихря, при громе воды, при треске деревьев, при чудномВсей за минуту столь мирно-прекрасной страны превращеньеНачал он думать, что море, луг, источник, рыбачьяХижина, старый рыбак и все, что с ним ни случилось,Было обман; но жалобный крик старика, зовущий Ундину,Все ему издали слышался. Вот наконец очутилсяОн на самом краю лесного ручья, который в разливеБурном своем бежал широкою мутной рекою,Так, что от леса отрезанный мыс, на котором стоялаХижина, сделался островом. «Боже! — рыцарь подумал, —Что, когда Ундина отважилась в лес, и назад ейНет оттуда дороги, и там у злых привиденийПлачет она одна в темноте?» От ужаса вскрикнув,Он поспешно поднял с земли огромный дубовый,Бурей оторванный сук, чтоб, держась за него, перебратьсяВ лес через воду. Хотя и сам он дрожал, вспоминаяВсе, что там видел прошедшим днем; хотя и казалосьВ эту минуту ему, что стоял там, рове́н с деревами,Белый, слишком знакомый ему великан и, оскаливЗубы, кивал ему головою, — но самый сей ужасТолько что с большею силою влек его в лес: там УндинаВ страхе, одна, без защиты была. И вот уж ступил онСмелой ногою в кипучую воду, как вдруг недалекоСладостный голос сказал: «Не ходи, не ходи, берегисяЗлого потока; старик сердит и обманчив». ЗнакомыРыцарю были прелестные звуки; они замолчали;Он же стоял в воде, озирался и слушал; но месяцТемной задернуло тучей, и волны быстро неслися,Ноги его подмывая, и он, через силу держася,Был как в чаду, и кружилась его голова; и глазамиДолго искав в темноте, наконец он воскликнул: «Ундина!Ты ли? Где ты? Если не хочешь явиться, я брошусьСам в поток за тобой; откликнись; мне лучше погибнуть,Нежели быть без тебя». И глубже в воду пошел он.Тот же голос и так же близко сказал: «Оглянися!»В эту минуту вышел месяц из тучи, и рыцарьВ блеске его увидел Ундину. Был маленький островПодле берега быстрым разливом ручья образован;Там, под навесом деревьев густых, в траве угнездившись,Призраком светлым сидела Ундина. Было нетрудноВ этом месте поток перейти, и Гульбранд очутилсяВмиг близ Ундины на мягкой траве; она ж, приподнявшись,Руки вкруг шеи его обвила и его поневолеРядом с собой посадила. «Теперь ты расскажешь мне, милый,Повесть свою, — шепнула она, — мы одни; старики насЗдесь не услышат и скучным своим ворчаньем не могутНам помешать; а эта густая древесная кровляСто́ит их хижины дымной». — «Здесь рай, Ундина!» — воскликнулРыцарь, прижавши ко груди ее с поцелуем горячим.В эту минуту рыбак, проискавши напрасно Ундину,К месту тому подошел и увидел их с берега. «Рыцарь! —Он закричал, — непохвальное дело ты делаешь; намиБыл ты доверчиво принят; а ты теперь, обнимаясьС нашей дочкой, шепчешься с нею тайком и оставилВ страхе меня, старика, одного по-пустому за неюБегать в потемках». — «Я сам, — ответствовал рыцарь, — лишь толькоВ эту минуту встретился с нею». — «Тем лучше; скорее жОба ко мне перейдите сюда на твердую землю».Но Ундина о том не хотела и слышать; и лучшеВ страшный лес она соглашалася с милым, прекраснымГостем пойти, чем в несносную хижину, где не хотелиДелать того, о чем просила она, и откудаРано иль поздно прекрасный гость удалится. ПрижавшисьКрепко к нему, она гармонически, тихо запела:«В душной долине волна печально трепещет и бьется;Влившися в море, она из моря назад не польется».Горько заплакал рыбак, услышав ту песню; ее же
