именно от нее зависит, какой из «дешевых разговоров» подхватят. Без этого звена вся цепочка умозаключений подобна веревочной лестнице, не достающей до земли. И это звено, как я полагаю, завязано на импринтинг (от англ. imprint — «запечатлевать», «впечатывать», «оставлять след»), открытый К. Лоренцом.

Суть этого явления передает фотография, вошедшая в учебники: на ней заснят идущий Лоренц, за которым следует выводок гусят. Как выяснилось, гусята, едва вылупившись из яйца, ищут образ матери. Они опознают ее исключительно потому, что она — первое, что движется в их поле зрения, и следуют за ней. Важно, кто или что окажется этим первым. В эксперименте им стал Лоренц, и гусята потянулись за ним, как за биологической матерью. На его месте мог оказаться просто движущийся шарик — они признали бы и его, а, совершив выбор, гусята полностью игнорируют родную мать, если повстречают ее.

Импринтинг полней всего изучен на животных. Установлено, что еще до появления на свет их первые шаги запрограммированы в виде набора реакций на встречающие их условия. Эти исследования, наряду со многими ценными сведениями об инстинктах и устройстве мозга, помогли разгадать секрет пения канарейки, объяснить, как лосось, идя на нерест, отыскивает путь к давно покинутому месту рождения. С импринтингом также связывают топографическое чувство у пчел и ос. Что касается человека, то им занимались меньше — уж очень ответственный материал в работе. (В порядке эксперимента не подсунешь какой-нибудь неодушевленный предмет вместо матери). Хотя, казалось бы, для целого ряда охотящихся на человека институций (политики, торговцы, духовники…) нет более лакомой темы, чем программирование личности и лепка характера!

При всей скудости данных об импринтинге человека этот механизм настолько важен для новой экономики, что есть смысл попытаться обобщить все, что так или иначе с ним связано.

Известно, что люди подвержены импринтной уязвимости (сензитивности), как называют состояние психики, когда она открыта для запечатления — неизгладимого восприятия чего-либо. В эти неслучайные периоды жизни может произойти фиксация на неких образах, как положительных, так и отрицательных. Те обретают безусловное значение для человека и сохраняются на долгие годы, предопределяя установки, склонности, способы восприятия и т. п. Периоды особой впечатлительности относят в основном к младенческим и отчасти юношеским годам, но нечто подобное импринтингу происходит и позже, хотя и в менее выраженной форме. У младенцев социальные наслоения еще не замутняют картину, поэтому их изучали больше и успешней, а у взрослых импринтинг тонет в массе других эффектов (что не означает его отсутствия). В пользу существования позднего импринтинга говорит, например, то, что с помощью определенных психотехник возможен реимпринтинг (Т. Лири), то есть перепрограммирование установок личности. Практика кодирования от алкоголизма, вероятно, из этого ряда явлений. Импринтинг у человека — это не пожизненный капкан, но, чтобы высвободиться из него, требуется неимоверное усилие. (Хотя, бывает, это само собой происходит со временем. Кроме того, как установили в последние годы, возможно целенаправленное редактирование памяти с использованием химпрепаратов.) В отличие от натаскивания и отработки условных рефлексов, изученных на собаках Павлова, при импринтинге фиксация происходит с одного раза, без многократного стимулирования. Необходимое условие импринтинга — эмоция, пробирающая до глубины души, что, впрочем, характерно для всякого устойчивого следа в психике. Всегда прочность запечатления связана с силой эмоций, а те в свою очередь зависят от готовности психики откликнуться на стимул и от его величины.

Психология, как отмечалось, увы, не уделяет должного внимания импринтингу человека. Прежде, вероятно, не было подходящего инструментария для столь сложных многофакторных исследований, не удавалось достичь повторяемости экспериментов. А сегодня тема как-то выпала из внимания. Но современная экономика соткана из мотивов и желаний, поэтому, занимаясь ею, непозволительно игнорировать первопричину сил, движущих человеком. А из наблюдений следует, что импринтинг во многом лежит в основе человеческого поведения, хотя и не столь непреложно, как у братьев наших меньших.

То, что у психологии мало данных по импринтингу, не мешает в обиходе сталкиваться с его проявлениями. Сколько известно семейных историй о том, как ребенок запал на что-то! Мелькнул, к примеру, в семье восьмиюродный дядюшка в капитанской фуражке, и, глядишь, отпрыск на полпути в мореходное училище. Нечто подобное стоит за историей с ботиком Петра I, с которого началась любовь царя к флоту. Или какой-нибудь мальчик увидел, как сверстницы переодевают кукол, и много позже обнаруживает тягу к определенному типу внешности. Роль импринтинга в романтических отношениях до конца не ясна, но она определенно не последняя. Как минимум, она прослеживается в восприятии эталонов красоты, которые закладываются на фабрике игрушек и шлифуются рекламой и глянцевыми журналами. И уж конечно роковая впечатлительность, помноженная на длительную абстиненцию, создает благодатную почву для любви с первого взгляда. Влияет импринтинг и на особенности полового поведения. Как выясняется, большинство трансвеститов в детстве одевали в одежду противоположного пола. Или другой пример: в Средневековье вид избиваемого розгами обнаженного тела служил для многих эротическим стимулом, а в Новое время, с отменой публичных наказаний, сексуальных причуд этого типа убавилось. Записанные на подкорку отношения родителей и детей приводят к тому, что, вырастая и становясь в свой черед родителями, дети воспроизводят прошлый опыт, включая негативные моменты. Сами, натерпевшись в свое время, люди не в состоянии поломать программу. Импринтинг проявляется в фобиях и страхах, в овладении языками и много в чем еще. С ним, очевидно, связаны различные вирусные эффекты (в том числе в интернете), когда какая-то затея вмиг обретает популярность. Не обходится без него и успешная реклама. Порывшись в памяти, человек иногда способен воскресить поворотные моменты, когда в нем вдруг вызрело некое решение, или способ восприятия, или мироотношение (эстетическое, прагматическое, нравственное, религиозное, научное…), ставшее доминантным. Когда-то в далеком прошлом «тумблер» зафиксировался в неком положении, и ребенок вырастет трибуном или конформистом, предпочитает цифры или буквы, склоняется к определенному способу отсева информации, формулирует вопросы к миру, которыми будет руководствоваться всю жизнь…

Вот бы наставникам уловить этот момент и расставить силки в интересах ребенка, как их представляют родители?! Запишись в подсознании «правильная» установка, дальше все пошло бы как по маслу: человек впитывал бы только полезное. Однако о подобных прецедентах не слышно. Воздействием на сознание занимаются разве что специалисты по кодированию от алкогольной зависимости и бренд- менеджеры. Когда младенцу подносят что-то к глазам или акцентируют его внимание на каких-то деталях, тем самым ему вручают ключи для последующего восприятия. Однако наука не учит управлять импринтингом — никто не берется предсказать, что и в какой момент зацепит конкретного человека.

В импринтинге человека много темного, но одно не вызывает сомнения: связь с механизмами принятия решений, а через это его роль в экономике желаний. Принципиально следующее: еще до того, как человек оказывается в ситуации выбора, тот во многом запрограммирован не только обычными рациональными соображениями, но и некими существенными эпизодами прошлого, вернее, теми отпечатками в психике, которые они оставили. Да и в самом импринтинге прослеживается экономическая логика. Ведь, по сути, он работает как информационный фильтр, который пропускает одно и блокирует другое. Всю систему индивидуальных установок можно рассматривать как сложно иерархированный фильтр. Наряду с ранними, базовыми импринтами, в него входят более поздние образы, наработанные условные рефлексы, устойчивые фантазии, мотивации… — все это определяет привязанности, привычки, восприятие, особенности характера и в итоге образ жизни. Каждый новый импринт что-то притягивает/отталкивает, обусловливая избирательность в приеме информации. Отсюда прямая связь импринтинга с экономикой внимания. Этот механизм одновременно очерчивает область допустимых решений и служит дозатором для информации. Без него человеческий мозг захлебнулся бы в потоке сигналов.

Разумеется, если подходить со строгими критериями, то к импринтингу как таковому относится довольно узкий круг явлений. Но схожим образом действует целый ряд родственных механизмов, оставляющих оттиски в человеческой психике. Эти следы могут быть разной глубины и четкости, могут возникать в результате многократного целенаправленного воздействия, а не только спонтанно и