вулканических пород.
Приступ клаустрофобии на мгновенье обложил мозг тишиной. Девушка проглотила удушливый спазм и поудобнее устроила контейнер. Затем легла и с упорством заводной игрушки двинулась дальше. Несмотря на все предосторожности, привязанная к ноге ноша болезненно стянула лодыжку. В голове бился перезвон холодных капель.
Она ползла медленно и всё время злилась. Тело застревало при каждом рывке. Остатки защитного костюма расползались, не выдерживая длительного соприкосновения с ядами и шероховатым камнем. Вскоре она вся с ног до головы покрылась глубокими царапинами. Спустя еще какое-то время ее начало лихорадить.
Дальше она ползла по инерции. Инерция всегда ее выручала. Как обезглавленная курица, всё еще мечущаяся вокруг собственной дурной башки, она продолжала двигаться, плутая в галлюцинациях. В целом она ничего не имела против: видения помогали скоротать время, к тому же не все были кошмарами. Неприятности начинались позже, когда тело принималось регенерировать, и сознание на полном скаку врезалось в уютный балаганчик разноцветного бреда. Как раз в такие мгновения она по-настоящему заходилась криком.
...Когда мир опять рухнул молотом, девушка почти сразу успокоилась. Ее всегда выручала привычка стойко выдерживать приступы, без пены у рта и попыток разбить голову о близлежащий камень, благо их всегда было хоть отбавляй. Но раз от раза переход становился всё жестче. Она словно выныривала, переваливалась через черту – в пространство с иной гравитацией. «Будущее зависит от нас», любил повторять Ростов в своих проклятых письмах. Это был ее пароль в мир с чужой гравитацией.
Девушка выбралась в сухую часть пещеры, где загрязнение было немного слабее. Разум немедленно вмешался в механическую работу мышц, локти подогнулись, и она упала лицом вниз.
– Хочу сдохнуть, – прошептала она. – Только и всего.
– Ну так оставайся здесь.
Галлюцинации еще не отплясали до конца. Увы, она уже не могла принять их за чистую монету. Сидящая перед ней девочка в светло-голубом платье улыбалась, разгоняя в мутном воздухе светящиеся круги.
– Как будто ты мне позволишь.
– Ужасно глупо получилось.
– Да уж...
Призрак лег рядышком на ледяные камни: – Смерть – это характеристика органической материи. Как и все прочие ее характеристики, она непостоянна.
– Ты умеешь напугать.
Тишина.
Перед самым ее лицом поблескивали в свете фонарика порванные звенья платиновой цепочки. «Так вот за что я зацепилась...» Чуть в стороне лежала соскользнувшая подвеска. Девушка протянула руку и пододвинула украшение к самым глазам. Зрачки сфокусировались на рыцарском щите с пляшущими волками, их крохотные голубые глаза сверкнули из темноты. «Привет». Забыв о боли, она согнулась и села, положив подвеску на раскрытую ладонь. Нежно коснулась ее пальцем. Всё еще теплая от ее тепла, памятная от ее мыслей. Платиновые волки по-прежнему танцуют свой геральдический танец. Подумав, засунула руку за ворот и достала вторую цепочку; белый полумесяц едва слышно звякнул колокольчиком. Всё, что у нее осталось – эти безделушки и случайные галлюцинации. Не так уж мало, многие не оставили ей ничего.
Девушка сжала ресницы, сгоняя соленый туман. Дрожащими руками перевесила щит к полумесяцу – «Будем вместе». Секунду смотрела, как они качаются, прильнув друг к другу. Она слишком долго и слишком упорно цеплялась за этот союз. Теперь ей пора идти. Скоро она выберется на поверхность и сможет двигаться быстрее. Если повезет, за несколько часов доберется до места. И тогда ей останется только проверить...
Она заправила подвески за порванный воротник и приготовилась ползти дальше. Перед ней была дверь. Узкая, как крышка гроба, уходящая в невидимый потолок. Дверь была заперта.
«Опять». Девушка ткнулась в нее лбом, но та не исчезла, зато в висках загудело, словно в пустом котле.
«Что за...?»
Из-под двери торчал клочок бумаги, исписанный знакомым почерком:
Она уставилась в каменный потолок. Теперь она проснулась.
* * *
Дэн внезапно перестал ворошить
