— Глупости! Как только Петерсен окажется у нас в руках, расследование ФБР все равно закончится. Но… — Бендер откинулся на спинку стула и потер пальцем переносицу,— если мы сумеем добиться, чтобы Петерсен публично сказал миру, кто его нанял… Тогда мы сможем заткнуть рот всем, кто вопит, что мы, дескать, пристаем к бедной, невинной Никарагуа. Добудь его живым, и пусть, эта птичка запоет. Как только он расколется, мы поднимем такую шумиху в прессе…

— Забудь об этом. По закону Компания не 'имеет права 'добывать' Петерсена, пока он находится на территории Соединенных Штатов.

— Тогда…— Бендер знал, чем задеть Рауха побольнее,— передай его ФБР.

Раух ощетинился. Подобно другим офицерам, что работали в военно-морской разведке в 1984 году, Раух возмущался сенсационными разоблачениями, сделанными ФБР по делу шпионской сети Уокера. В то время на долю Рауха и нескольких его коллег выпала не слишком приятная задача навести порядок на флоте — наказать всех, проявивших халатность, понизить по службе одних, досрочно отправить на пенсию других. Естественно, что в глазах сослуживцев Раух стал настоящим парией. Сам же он навсегда затаил на ФБР злобу. Именно на это с самого начала и рассчитывал Бендер.

— Не будем мелочными,— продолжал он.— Пусть О'Брайен тащит для нас каштаны из огня. Используем его в своих целях.

Раух задумался.

— Ну хоть на сей раз…— Бендер улыбнулся своей масляной улыбочкой.— Будь благоразумен.

— Хорошо, черт подери… Пусть будет по-твоему.— Раух посмотрел на часы и поднялся.— Я, пожалуй, пойду. Хочу быть у себя в Лэнгли до того, как Истмен начнет пресс-конференцию.

Бендер продолжал улыбаться. Этот раунд был за ним.

— Не огорчайся, Билл. Может, убьешь кого в следующий раз.

В дверях Раух неожиданно остановился. В глазах его промелькнуло странное выражение.

— В чем дело, Билл?

— Вчера ты ведь мне не поверил?

— О чем это ты?

— Ну насчет моей версии, что Петерсена нанял Ортега и что стреляли в Фэллона. Не поверил, пока Ортега сам не выдал себя.

— Ах, это… Не знаю, не знаю. Мне эта версия показалась интересной.

— И ты разрешил мне убить его дочь… так? Не веря?!

Бендер ничего не ответил.

— Знаешь, Лу, я всю жизнь считал, что я твердый человек.

— И я тоже считал так,— заметил Бендер со злорадной улыбкой.

Раух покачал головой, хмыкнул:

— Ах ты везунчик, ах ты ублюдок! Истмен сам уходит, Ортега, опять сам, преподнес тебе Петерсена на блюдечке… Бум-бум — и все твои проблемы решены.

При этом он хлопал в ладоши, изображая радость, но улыбки на его лице больше не было.

После того как Раух ушел, Бендер снял трубку своего личного телефона и набрал номер 301-555-1212. Голос телефонистки откликнулся тут же:

— Служба информации. Чем могу помочь?

— Пожалуйста, мне необходим телефон мотеля 'Холидэй Инн', в Глен-Бэрни, Мэриленд.

Когда девушка сообщила ему нужный номер, он записал его, поблагодарил и повесил трубку.

Всю дорогу в Лэнгли адмирал Уильям Раух, сидя в глубине своего черного 'олдсмобиля' и грызя ноготь большого пальца на левой руке, обдумывал разговор с Лу Бендером. С такими, как он, никогда нельзя быть уверенным, что раскусил их. Вроде бы смысл разговора и ясен, но Раух почему-то был уверен: своих истинных намерений Бендер не проявил.

Трезвое решение убрать Мартинеса они приняли вместе. Были подобраны и не оставляющий никаких следов яд, и методы прививки, так что они не могли вызвать ни малейших подозрений. Через полгода или в крайнем случае год у Мартинеса должна была развиться саркома, и врачам пришлось бы поставить страшный диагноз: СПИД. Друзья и товарищи по оружию отвернутся от него, жена бросит, а церковь — проклянет. И он скончается всеми забытый, так и не узнав, кто его убил. Раух и Бендер были едины: из Мартинеса не должно получиться второго Че Гевары.

В свое время Раух видел фото легендарного Че, когда его удалось схватить. Они запечатлели моменты между очередными сеансами зверских пыток и после наступления смерти. Эти фото лучше всего рассказали Рауху, какой будет война в Латинской Америке. Че умер от рук боливийских садистов, но дух его — каким-то непостижимым образом — уцелел. И до сих пор наводит ужас и на ЦРУ, и на всю Латинскую Америку. Вот потому-то Раух и Бендер твердо решили на сей раз не допускать возрождения из пепла птицы Феникс.

Мартинес, конечно, был популярен. Саму память о нем следовало стереть с лица земли, чтобы никогда в будущем имя его не могло стать знаменем для врагов Соединенных Штатов, подобно тому как стало имя Аугусто Сесара Сандино, партизанского лидера никарагуанцев, убитого в 1934 году. Бендер тогда признал, что заражение СПИДом удачно, даже идеально решает проблему. СПИД не только физически устранит Мартинеса. Он навсегда обесчестит его имя.

Армия США изучала потенциальные возможности СПИДа как тактического биологического оружия с 1982 года. Вирус СПИДа, однако, пришлось испытать на живых организмах. И хотя его носителями были многие приматы, смертоносный иммунодефицит наблюдался только у человека и еще у представителей семейства кошачьих. И тогда армия вышла на тех, у кого имелись 'возможности для испытаний за рубежом'. Иными словами, на ЦРУ.

И Раух, и Пэт Фаулер, его заместитель по оперативным вопросам, только на словах не одобряли идею предварительного проведения таких 'испытаний'. Определенных людей надо было время oт времени убирать. И если новое оружие для этого подходит, они намерены были активно его использовать. Оно существенно пополняло арсенал ЦРУ — то была не игрушечная, а реальная возможность вернуться к старому принципу 'око за око'. Но уже на новом уровне.

Оперативники составили список предполагаемых жертв — в строгой очередности. Как только Октавио Мартинес принял приглашение президента приехать в Вашингтон, его сразу передвинули на самый верх списка. Именно Лу Бендер предложил тогда провести полное медицинское обследование в госпитале 'Уолтер Рид' во время предстоящего визита. Да, именно Бендер поставил мяч возле лунки, так что ЦРУ оставалось только загнать его туда ударом клюшки.

Поэтому, когда рано утром раздался звонок Бендера и, включив ТВ, Раух увидел побоище на трибуне перед Капитолием — умирающего Мартинеса и рядом с ним раненого Фэллона,— он едва смог поверить своим глазам. Словно кто-то сыграл с ними страшную, смертельную шутку. Следом за первой последовала и вторая. Ни с того ни с сего ФБР обследовало труп Мартинеса на СПИД. Это в свою очередь повлекло за собой расправу над Бек-витом и его семьей. Одна нелепая случайность сменялась другой. Так, вмешательство Бендера привело к подделке заключения патологоанатома из соображений 'гуманности'. Но к этому времени двое идиотов, выделенных О'Брайеном для расследования дела об убийстве Мартинеса, уже сумели ознакомиться с оригиналом. А один из них даже проследил путь вируса от Форта Дитрих. Раух попытался нейтрализовать этого типа, но обнаружил, что тот находится под наблюдением ФБР. Это делало Росса практически неуязвимым для ЦРУ. И вот теперь кто-то подкинул координаты Петерсена. Бендер тем временем почему-то переменил свое отношение к плану убийства Петерсена. Теперь он настаивал на том, что его должно захватить ФБР.

За всеми 'случайностями' явно просматривалась чья-то рука. Раух чувствовал это нутром. Ее просто не могло не быть. Вчера, во время игры в гольф, Рауха осенило. Пусть точных доказательств и нет, в каждой из сцен спектакля неизменно появляется один и тот же актер. Это вездесущий м-р Бендер.

Возможно ли, что именно он дергает за ниточки? Что именно он организатор всех 'совпадений', тот злодей, кто говорит одно, а делает другое? А если так, какие цели он преследует?

Сидя в глубине своего 'олдсмобиля', он поглядывал через пуленепробиваемое стекло на редких в этот час пешеходов и машины. Даже тихим воскресным утром на столичных улицах всегда можно увидеть работяг, спешащих куда-то к положенным восьми часам,— и упаси вас бог встать им поперек дороги. Стоит только посмотреть на лица водителей, изо всех сил нажимающих на клаксоны, если кто-то им помешал! А чего стоят плотно сжатые губы и желваки, перекатывающиеся на скулах пешеходов, вынужденных ждать на