начальнику. Вот, слушай... «Господин полковник! Сим письмом удостоверяем, что Яков Кайманов был у нас, и ни один волос не упал с его головы. Накормили мы его, напоили и отпустили с богом к своим. Надеемся, что так же поступите и с нами, коли мы попадем к вам...» Дальше подписи... А здесь вот ты подпиши, что все подтверждаешь. Как только подпишешь, так и валяйте себе с Баратом на все четыре стороны. А письмо он отвезет, хоть и следовало бы его повесить за Закира. — Флегонт кивнул на молча сидевшего у глинобитной стены Абзала. — Двух провожатых ему дам, — добавил он. — Ты, к примеру, провожатых не послушаешь, заведешься с ними драться, а он послушает, потому как жить хочет и вину за собой знает...

Яков смотрел в крепкое лицо Флегонта, стараясь понять, всерьез они с Аббасом-Кули думают, как это было сказано за трапезой, очернить и уничтожить его этим письмом?

«Пусть как хотят, так и думают, — решил он. — Главное, вырваться отсюда, а там командование разберется...»

И Яков размашисто поставил свою подпись.

— Ну вот и ладненько, — сказал удовлетворенно Флегонт. И обернулся к Абзалу: — А ты поторопись. Пора ехать. Кони и проводники ждут тебя.

Абзал, не веря, что его отпускают, молча смотрел на Якова, что, мол, скажет старший лейтенант.

— Поезжай, — разрешил Кайманов, — к утру будешь в Карагаче. Не знаю, удастся ли нам вырваться...

— А чего ж не удастся? Бумажку ты подписал и поедешь, — обнадежил Флегонт. — Нам от тебя больше ничего не надо.

Абзала увели. Ушел из подземелья и Мордовцев. Медленно потянулись минуты и часы.

Яков уже ругал себя, что поддался на провокацию Мордовцева, решив, что тот в чем-то его надул, но через некоторое время Флегонт появился вместе с Аббасом-Кули.

— Пора, — сказал Флегонт. — Поднимемся теперь наверх.

После сумрака подземелья яркий солнечный свет ударил в глаза, заставил зажмуриться. И все же Кайманов чуть ли не раньше своих врагов поднялся на крепостную стену и, напрягая зрение, осмотрелся. Он увидел курившуюся по ветру мелкую песчаную пыль на гребнях дальних барханов, а за шлейфом пыли ему почудился то ныряющий в низины, то поднимающийся на увалы конный отряд.

Яков тряхнул головой, отгоняя видение, и понял, что это не галлюцинация, а действительно воинское подразделение на марше. Даже боевое охранение выставлено по флангам и далеко впереди основной группы.

— За тобой пришли, Яша, — спокойно наблюдая приближение отряда, сказал Мордовцев. — Не пытайся бежать. Мои люди стреляют метко.

Ни Мордовцев, ни Аббас-Кули не думали уходить с крепостного вала. Отдав приказание снимать бивак и увязывать вьюки, Флегонт распорядился немедленно отправить верблюдов с водой и поклажей. Конные бандиты, поднявшись в седла, гарцевали внутри крепости. Калтаман Тангры-Берды держал под уздцы двух лошадей, второй бандит, такой же свирепый с виду, — еще двух.

Отряд быстро приближался. В хороший бинокль, наверное, уже можно было различить не только фигуры, но и лица.

Флегонт все не уходил с вала, жестом показывая, что и Яков должен оставаться с ним.

— Ну вот, теперь пора, — скомандовал наконец Мордовцев, предлагая Якову подняться в седло. На второго ахалтекинца по знаку Аббаса-Кули вскочил встревоженный и обрадованный Барат.

Всадники стали вытягиваться в проем в дальнем конце крепостного вала. С той стороны, откуда подходил отряд, доносился все нарастающий голос атаки: «А-а-а-а-а!..»

Кайманов понял: огонь не открывали, боясь убить своих: уж его-то в советской военной форме наверняка рассмотрели в бинокль.

Бандиты во главе с Флегонтом и Аббасом-Кули веером рассеялись по пустыне, прибавляя ходу, пока между преследователями и ими еще были развалины крепости.

Яков, скакавший рядом с Флегонтом, выбирал момент, когда лучше всего повернуть коня к своим. Он обернулся и увидел, что пришедший из Карагача отряд двумя рукавами обтекает развалины крепости и лишь небольшая часть всадников, направив лошадей в проломы, теперь оказалась по другую сторону крепостной стены.

Пока Яков оглядывался, он не заметил, куда девался Флегонт. Мелькнуло возбужденное лицо Барата.

— Ёшка-а! Давай вперед! Я прикрою!.. — крикнул он. Яков круто повернул коня, пустил его галопом по такыру, нырнул в низину между барханами.

Конь, почувствовав твердую опору, пошел в карьер, с каждым могучим махом отхватывая десятки метров.

Кайманов осмотрелся. Ему показалось, что Флегонт и Аббас-Кули преследуют его. Точно! Это их торжествующие лица, улюлюканье, издевательский смех. Они не торопились уходить от погони. Уверенные в свежести своих лошадей, оба доставляли себе удовольствие скакать некоторое время вслед за Баратом и Каймановым, затем, круто развернувшись, перемахнули через гряду ближайших барханов и скрылись.

Яков подумал: «Что бы там ни говорили эти два заклятых врага, теперь я у своих, смертельная опасность миновала». Придержав коня, он дождался друга.

— Слушай, Барат, ты-то как к Флегонту попал?

— Ай, Ёшка, как-то надо было тебе большую новость передать! Видишь, они и разговаривать с тобой сразу по-другому стали и меня с Абзалом не убили... Пошли мы по твоим следам, ничего не нашли. Стали опять искать с Абзалом, где Клычхановы калтаманы бывают. Смотрим, караван! Какие-то кочахчи в бочата хорошую воду набирают. Пошли за ними... Они нас и выследили. Мы не сопротивлялись. Наверняка, думаем, туда, где Ёшка, повезут. Смотри-ка, правильно все и вышло!..

— Да ведь тебя же могли убить!

— А тебя что, не могли?

— Меня тоже.

— Ну вот, сам видишь...

На одном из соседних гребней барханов показался знакомый силуэт всадника, остановившего предельно уставшую лошадь. Яков узнал его: Амангельды!.. Именно он привел сюда, к крепости Змухшир, отряд на выручку Якову, Барату и Абзалу.

Яков направил коня на гребень, куда уже поднялся Барат, все трое спешились, по очереди молча обнялись.

— Салом, дорогой Ёшка! Я уж думал, больше тебя не увижу! Что такой невеселый? — радостно говорил Амангельды и тут же воскликнул удивленно: — Они тебе даже оружие оставили?! И форма на тебе? Ты же на карагачский базар уходил в железнодорожной спецовке?

«Вот оно, начинается! Все как по-писаному! Теперь только успевай объяснять, даже самому близкому другу Амангельды, — подумал Яков. — А ведь Аббас-Кули с Флегонтом рассчитали точно».

Яков увидел, что с одного из гребней им махал рукой Диденко. Его нетрудно было узнать по невысокой худощавой фигуре.

Кайманов ответил на приветствие, пустил коня шагом, в нескольких словах рассказал Амангельды все, что произошло с ним в крепости, спросил, где Лаллыкхан.

— На Лаллыкхана сделали нападение, Ёшка, пришлось его срочно отправлять самолетом в Ашхабад. Старик, которого задержали на базаре в ауле, наточил об камень ложку, отрезал себе язык, чтобы ничего не говорить. Дежурный проходил мимо двери в КПЗ, слышит, что-то булькает, заглянул, а у старика кровь изо рта. Повезли сразу в больницу, дали наркоз, язык пришили... А в твоей истории я что-то ничего не пойму. По-моему, скверную игру они затеяли, немало тебе крови попортят.

— Ну а ты что обо мне думаешь? — насторожившись, спросил Яков.

— Я-то тебя с детства знаю, как самого себя. Но другие-то так не знают?.. Что ж получается?.. Ты — целый, здоровый, умытый, в своей форме, еще и с оружием и так легко убежал от Флегонта с Аббасом-Кули? На тебе ни царапины?! Ай, Ёшка, плохо получается, очень плохо!..

К ним подъехал капитан Диденко. Кайманов и с ним обнялся и даже расцеловался, от души