российских производителей на рынке оборудования, конкурирующих с мировыми грандами. У них будет новейшее оборудование, компания будет обеспечена заказами. А в 2008 году я предложу совету директоров РАО ЕЭС продать долю в «Силовых машинах».

– Когда пройдет допэмиссия?

– В первой половине 2007 года.

– В каком объеме?

– Думаю, что минимум $300 млн. Всего на реализацию стратегии «Силовых машин» надо в три раза больше. Остальные источники мы тоже понимаем.

– Насколько «Силовые машины» готовы к реализации новой стратегии?

– Это хороший вопрос. Я считаю, что в «Силовых машинах» за прошедшие годы было сделано много полезного. С советских времен там была сильнейшая инженерная команда, она сохранилась. Это то, что было раньше и не потеряно. Потанин ская команда прибавила бизнесовую логику. Но по объективным причинам не было самого главного – того, что называется развитием. Было сохранение, удержание, структурирование. Сейчас будет взрывной рост. Основа точно есть. Я много времени провел на заводах «Силовых машин» и видел людей, от станочников до директоров, и я понимаю, что они точно за такую задачу возьмутся. Это у них в глазах. Но в то же время совершенно ясно, что главным узким местом сейчас будут не деньги и заказы, а кадровый потенциал. Главное, что нам нужно, – это высочайшей квалификации инженеры, конструкторы, технологи, рабочие. Но я считаю, что в Петербурге эта задача точно разрешима.

– Получат ли «Силовые машины» преимущества в ходе тендеров на поставки оборудования для РАО ЕЭС?

– Нет. Все на общих основаниях с Siemens, General Electric, Alstom, Mitsubishi.

– Но ведь у вас очень много проектов, например, та же Калининградская ТЭЦ, для которых «Силовые машины» и другие российские заводы вообще не могут произвести оборудование.

– Это не так. На Калининградской ТЭЦ стоят две газовые турбины, произведенные на «Силовых машинах» по лицензии Siemens, паровая турбина и генераторы самих «Силовых машин», котел-утилизатор Подольского машиностроительного завода. Но объем задач, который перед нами стоит, не ограничивается энергомашиностроением. Ведь строительство станций – это не только турбины, котлы, теплообменники. Дальше начинается общестроительная часть – инжиниринг-проекты, тепломонтаж, электромонтаж, наладка и поверх всего этого EPCM-услуги, то есть энергообъект под ключ. И сейчас идет такая пока не видимая глазу масштабная структуризация всех участников этого рынка, чтобы вобрать в себя все – от машиностроения до сервиса и инжиниринга. Серьезные люди поняли, что у нас только в 2007 году будет $15 млрд заказа, что у нас все всерьез и надолго. И они начинают структурировать эти сектора. В ряде случаев я понимаю, что мы не сможем быстро получить адекватное российское предложение. Значит, будет импорт. Тем более что уже понятно, что после нашей инвестпрограммы до 2010 года программа электроэнергетики на 2011–2015 годы будет примерно втрое больше. Всего получится почти 100 тыс. МВт за 10 лет. А сейчас установленная мощность РАО ЕЭС 150 тыс. МВт. Масштабы впечатляющие.

– А на каком топливе будут работать эти мощности? Готовы ли вы выполнить наказ президента о переходе на альтернативные газу виды топлива?

– Чтобы позиция стала ясной, надо сразу же разделить вопрос на две части. Одна часть – ближайшие пять лет, а другая – следующие пять-десять лет. В ближайшие пять лет все детерминировано с минимальной возможностью маневра. Ясно, что за ближайшую пятилетку мы не введем ни одну новую угольную станцию. Будут несколько новых блоков, но на уже существующих. Ни одну новую гидростанцию мы за пять лет не введем, ни одну новую атомную станцию. В этом смысле, конечно же, газовые вводы в ближайшие три-четыре года неизбежны, необходимы, и это единственный способ обеспечить электричеством страну. Когда необходим каждый киловатт, закрывать дефицит электроэнергии можно только газовыми мощностями. Газовую станцию за 20 месяцев можно построить. Угольную – минимум за три года. Поэтому в ближайшие пять лет прирост потребления газа неизбежен и новые газовые вводы неизбежны. Вместе с тем у нас, конечно же, завышенная доля газа в топливном балансе. Она неправильная ни с точки зрения энергобезопасности, ни с точки зрения эффективности. Причины ее тоже понятны: заниженная цена газа по сравнению с углем и мазутом, которые имеют рыночные цены. Если вы хотите иметь дешевый газ, он у вас будет перепотребляться. В этом смысле, что нужно, вводя газовые мощности в следующие два-пять лет, одновременно изменить ценовую стратегию по газу – последовательно повышать цену на газ большими темпами, чем прежде. Понимая, что одновременно с этим вся стратегия вводов начиная с 2010 года должна быть построена на минимизации новых газовых вводов и максимизации угольных, гидро– и атомных. Вот в этом позиция.

– А газ-то вообще вам дадут? И насколько нужно повысить цену на газ, чтобы он был?

– Как вы знаете, 30 ноября мы получили решение правительства, что в 2007 году мы выходим с газовиками на долгосрочные договоры поставок газа. Первый раз за всю историю. В целом согласовали объемы газа. Его физические объемы будут расти, но доля в топливном балансе энергетики будет снижаться или как минимум не будет расти. Чтобы угольные станции стали эффективными, газ должен стоить порядка $70 за тысячу кубометров.

– А как отличаются угольные и газовые станции по стоимости строительства?

– Угольные вводы – это $1100–1200 за кВт, газовые – $700–800. Причем если вы хотите полностью снять экологические проблемы, то смело прибавляйте к стоимости станций на угле еще $150–200 за кВт. Только на экологию.

– Возможно ли строительство угольных станций в Мос кве?

– Вряд ли. А вообще я считаю, что у нас большие возможности по строительству угольной генерации. Во-первых, рядом с Канско-Ачинским топливно-энергетическим комплексом, а во-вторых, в Кузбассе. Чуть- чуть хуже возможности углей из Дон басса, но при этом мы активно развиваем новую технологию циркулирующего кипящего слоя (ЦКС), которая позволит нам сжигать не просто донбасский уголь, но даже терриконы отработанной породы. Такой проект у нас уже начинается вместе с компанией «Русский уголь» на экспериментальной ТЭЦ, это будет первый российский ЦКС. Считаю, что и Московский угольный бассейн (это в основном Тула, Калуга) имеет серьезные перспективы. Да, там традиционно низкокалорийные угли, которые считались не очень перспективными, но в современных угольных технологиях это точно в будущем развернется. На днях обсуждали ряд проектов в угольной генерации в Московской области. Тоже будем строить.

– Когда станет известно о конкретных принятых решениях?

– Чуть позже. Сейчас как раз завершаем все расчеты. Для себя ставим задачу за ближайшие пять лет ввести 2 тыс. МВт на угле. При том что в прошлую пятилетку ввели около 200 МВт аналогичных мощностей.

– А до 2015 года?

– Еще в десять раз больше – 20 тыс. МВт. И это минимум, будет наверняка больше. Уголь – это колоссальные возможно сти. Принятые правительством решения по либерализации рынка электроэнергии, по ценам на газ плюс очередь из частных угольных компаний – все это точно развяжет угольную генерацию в масштабных объемах.

– Почему вы так резко решили увеличить объем мощностей к 2015 году, ведь совсем недавно были другие цифры?

– Прошедшие десять месяцев нам дали базовые цифры роста энергопотребления, которого не бывало никогда раньше. Мы жили несколько лет с цифрой 1,8 %, до этого – 1,5 %, 1,3 %, 0,8 %, а в 2006 году получили по факту 4,6 % за январь-октябрь. У нас, конечно, нет уверенности, что теперь всегда будет 4,6 %, но есть серьезные аргументы, что это не случайный всплеск, а начало нового качества роста, роста ВВП, который имеет другую структуру.

– На какой вы срок сегодня строите свои прогнозы?

– Мы долго про сроки спорили, и в итоге у нас сформировалась следующая концепция. Сейчас мы делаем документ, который называется «Целевое видение стратегии развития электроэнергетики до 2030 года». При старых тенденциях развития экономики электропотребление в 2030 году будет под 2000 млрд кВт/ч, а при ускоренном развитии экономики с ее диверсификацией за счет энергоемких производств, внутренний спрос может увеличиться и до 3000 млрд кВт/ч (сейчас потребление составляет 1000 млрд кВт/ч