В противном случае Вас ждет неминуемая гибель! Месть страшна. Но она вдвойне страшна, когда мстят мертвые…»

Письмо выглядело неоконченным. Будто неизвестного отправителя что-то отвлекло, спугнуло. Юрий прочитал текст дважды, но смысл послания продолжал ускользать от него. Чего требует аноним? Почему не напишет прямо? Видимо, автор письма уверен, что Юрий знает, о чем идет речь.

Салахов спрятал письмо в сейф и застыл, сбитый с толку очередной загадкой. Он забыл, что привело его в офис, и сидел, тупо уставившись на пепельницу, по которой робко скользил бледный рассветный луч. Стук в дверь вывел его из забытья.

– Водитель говорит, что вы опаздываете, Юрий Арсеньевич, – тихо сказала секретарша, не решаясь войти.

– Да-да! – спохватился Юрий. – Спасибо!

Он молча вышел, сел в машину и с трудом переключился на насущные проблемы. В очередной раз он задал себе вопрос: не является ли история с письмами следствием раздвоения личности? Коварным проявлением страшной болезни? Он боялся думать и не мог не думать об этом…

Поздно вечером, закончив все дела, Салахов позвонил бывшей уборщице и договорился о встрече. Пожилая дама, моргая подслеповатыми глазами за стеклами очков, несказанно удивилась его визиту. Юрий вручил ей конверт с деньгами – компания-де выделила материальную помощь бывшим сотрудникам. Деньги пенсионерка взяла, но удивление не сходило с ее лица.

Она долго не могла понять, чего от нее хотят. Наконец с большим трудом Юрию удалось выяснить, что в день смерти Платона Ивановича уборщица ничего толком не рассмотрела. Да, заходила какая-то женщина в кабинет к Салахову, но описать ее она не могла.

– Странная женщина, – сказала пенсионерка напоследок. – То ли одета была не так, как надо… то ли… не знаю. Странная, и все!

Анна Григорьевна рыдала.

– Голубушка! – говорила она сквозь слезы. – Вы же обещали помочь! Я только на вас и надеюсь…

– Выпейте воды, – успокаивала ее Динара. – И расскажите, что случилось.

– Лизонька… она не хочет жить в новой квартире! Говорит, что с ума сойдет. Она по ночам спать перестала… Я сама плохо сплю: то воды попить встану, то в туалет. И вижу, что у Лизы в комнате свет горит. Но не захожу. Дочка такая нервная, сердится, когда я ее расспрашиваю… Не хочется ее беспокоить. А вчера не выдержала, зашла. Смотрю – Лиза сидит на кровати, глаза закрыты, руки стиснула и что-то бормочет. Ты, говорю, Лизонька, чего не спишь? Она как вскочит, глаза перепуганные… Боюсь! – твердит. Боюсь я, мама! Богу молюсь, а он меня не слышит. Давай все бросим, продадим эту проклятую квартиру, уедем отсюда в другой конец города! Я тут жить не смогу! Страшно мне… Чего ж ты боишься? – спрашиваю. Я давеча всю квартиру святой водой окропила, везде крестики начертила… ничего страшного быть не может. А она даже задрожала вся. Старуха! – говорит. Она смерти моей хочет! И побледнела, как стенка. В общем, еле я Лизу успокоила. Пришлось мне с ней вместе ложиться, в ее комнате, и свет до утра не выключать. У меня приятельница есть, врач-невропатолог. Пока Лизонька спала утром-то, я ей потихоньку позвонила. Так и так, говорю, у дочки серьезное нервное расстройство, на почве страха. Что делать? Она мне таблетки какие-то назвала. Приходи, говорит, ко мне, я выпишу, а то их без рецепта не дают. Я побежала, принесла таблетки… Но Лиза их принимать отказалась. От смерти, мама, лекарства нет! Так и сказала. Разве это нормально?

– А вы как себя чувствуете в новой квартире? – спросила Динара. – Вам самой не страшно?

Женщина перестала плакать и задумалась.

– Сначала я не боялась, но потом… Это Лиза на меня повлияла! Честно признаться, мне тоже иногда бывает не по себе…

– Почему? Должна же быть какая-то причина?

– Ну… мерещится разное… Один раз показалось, кто-то прошел сзади… Я в зеркало смотрела. И она там… появилась…

– Кто? Старуха?

– Не-е-ет, – возразила Анна Григорьевна. – Очень красивая молодая женщина в старинном наряде… Я знаю, отчего она мне привиделась. После той костюмированной вечеринки у Альшванга! Слишком сильные впечатления… Да! Было еще одно происшествие, – вспомнила она. – Карта!

– Карта? – Динаре сразу пришла в голову пропавшая у нее карта Таро. – Какая карта?

– Обычная… из игральной колоды. Она лежала в спальне на подушке.

– А… что это была за карта?

– Дама пик.

Динара вздохнула с облегчением. Пропавшая Пятерка Мечей явно отличалась от обычной дамы пик.

– Ну… всякое бывает, – сказала она. – Карта могла случайно затеряться, выпасть откуда-нибудь…

– И я так подумала! – обрадовалась Анна Григорьевна. – А Лизонька ужасно испугалась. У нее была настоящая истерика. Просто кошмар что с ней творится! Мне кажется, я от нее заражаюсь тем же страхом. Сегодня я в обед прилегла, но заснуть не удалось. Так… лежала, дремала, вдруг вижу, в том самом углу, где стояло кресло графини на вечеринке, кто-то шевелится. Присмотрелась, а там… старуха стоит – страшная, злая… аж трясется вся! В какой-то кофте, в юбке с оборками, в чепце… из-под чепца космы седые торчат… Лицо кривится, губы дергаются, а сама глазищами сверкает, как кошка, и пальцем грозит. Жуткое зрелище!

– Вы видели старуху? Наяву?

– Нет, конечно, – вздохнула Анна Григорьевна. – Оказывается, я все-таки заснула на пару минут и мне привиделось все. Потому что когда я вскочила и подошла туда, где стояла старуха… там никого не было. Шторы задернуты, в комнате полумрак, вот мне и показалось. Лизе я говорить не стала: она и так собственной тени боится.

– Вы правильно сделали, – одобрила Динара.

– Что вы мне посоветуете? Как избавить Лизу от ужасного страха? Есть какое-то средство?

Динара молчала. Что она могла сказать? Она не знала, как справиться с собственным страхом.

– Может быть, вам действительно продать квартиру Альшванга и переехать в другое место? – наконец предложила она. – В нашем районе жилье дорогое, тем более четырехкомнатная квартира. На эти деньги вы сможете купить что-то вполне приличное.

– Господи! Я только что закончила волокиту с продажей нашей старой квартиры. Теперь опять начинать все сначала? У меня нет сил! Нужно же хоть год… ну, полгода отдохнуть. Вы не представляете, сколько я побегала, пока нашла покупателя, пока мы все оформили!

– Понимаю вас, – посочувствовала Динара. – Но выход всегда можно найти.

– Да-да, конечно, – кивала, соглашаясь, Анна Григорьевна. – Если уж никак не получится Лизоньку успокоить, то будем продавать… Здоровье дочери для меня важнее всего. Вы хотя бы попробуйте, Динара! Может, удастся что-то сделать? Заговор какой-нибудь или талисман оберегающий дайте… Я заплачу!

– Нет у меня ни заговоров, ни талисманов от такой напасти, как с Лизой приключилась, – с сожалением ответила Динара. – Думаю, время сделает свое дело и ей станет легче. Только вы пока что глаз с нее не спускайте! Вы меня поняли?

– Поняла…

– И если произойдет что-то еще, обязательно приходите!

– Хорошо, – кивнула Анна Григорьевна. – Обязательно. Ладно, я пойду. А то Лиза там одна осталась…

Уже в прихожей она спросила:

– Вы в этом доме давно живете?

– Давно.

– И… Герман Борисович никогда не жаловался?

– На что?

– Будто у него в квартире… нечистая сила… – Выговаривая последние два слова, Анна Григорьевна так смутилась, что у нее на глазах выступили слезы.