рассказывал байку, будто бы сила
– И… что? – потерял терпение майор. – Не тяни!
– Не знаю, – смутился сотрудник. – Наверное, погибает. Глупо, конечно.
– Да уж! Сказок мне только не хватало!
– Наверное, выдумки. Но вы же сами просили…
– Просил, – неожиданно рассердился майор. – Ладно, черт с ней, с жемчужиной! Шершин погиб?
– Вроде бы. Точно утверждать нельзя. Тело опознавать было некому… сами понимаете. Но с тех пор о нем ничего не было слышно.
– А жена… вернее эта… сожительница?
– Она скорее всего осталась по эту сторону границы. После гибели
– О ней есть хоть какие-нибудь дополнительные сведения?
– Нет, – покачал головой оперативник. – Ничего. Хотя… говорят, у нее был ребенок от Шершина – девочка. Дочка то есть. Обе как в воду канули.
Майор приподнял над столом несколько скрепленных листов с печатным текстом.
– Здесь все?
– Все, что я смог отыскать. Дело давнее, сдано в архив более двадцати лет назад.
– Хорошо. Иди.
Молодой человек радостно поднялся и поспешил оставить начальника наедине со своими мыслями.
«Почему Смирнова заинтересовала старая забытая история? – думал майор, постукивая пальцами по столу. – Явно неспроста. Неужто
Глава 16
Сыщик наблюдал за Альбиной Эрман.
Сегодня она явилась на работу с опозданием, выглядела измученной, подавленной. Спустя час вышла на улицу, села в подъехавшее такси и покатила к кондитерской «Шоколадница», – там у нее состоялась встреча с женщиной примерно ее возраста, модно и элегантно одетой, с пышными черными волосами и круглым румяным лицом. Дамы беседовали минут сорок, причем черноволосая, явно чем-то обеспокоенная, постоянно озиралась и поглядывала по сторонам.
Оказалось, что не один Смирнов интересуется времяпрепровождением двух женщин: у «Шоколадницы» он заприметил высокую худощавую блондинку в сером плаще. Ежась от холода и пряча лицо под зонтиком, она прогуливалась по улице через дорогу от кондитерской.
«Кто такая и что ей надо?» – подумал сыщик.
Моросило. Он не собирался мокнуть и решил совместить приятное с полезным, – выпить горячего кофе с пирожным, заодно присмотреться к собеседнице госпожи Эрман, а если повезет, то и уловить обрывки разговора.
Март, уходя, оставлял после себя осевшие, грязные сугробы, большие лужи, серое небо и голые, черные деревья. Но в них уже бродили хмельные весенние соки, уже чувствовалось в ветре, в проглядывающем между туч солнце, грядущее тепло. Наготове, дыша нетерпением, стоял апрель.
В кондитерской на столиках, застеленных белыми скатертями, стояли веточки вербы. Смирнов скромно присел за угловой столик, так, чтобы видеть Альбину и черноволосую даму, судя по всему, ее приятельницу. Доверительно наклонившись друг к другу, они что-то горячо обсуждали.
– Он что-то подозревает… – донеслось до сыщика.
– Тише!
Голоса зазвучали глуше, слов было не разобрать. Черноволосая то и дело смотрела на блестящие часики.
– Мне пора, – сказала она, вставая.
Дамы тепло попрощались, но вышли из кондитерской порознь. Сначала черноволосая, потом, чуть погодя, Эрман.
Официантка принесла Всеславу тарелку трубочек с кремом и большую чашку кофе.
– Эта женщина с черными волосами часто приходит сюда? – спросил он.
В кондитерской, кроме него, сидели еще две старушки и мамаша с капризным, раскормленным ребенком. Поэтому девушка сразу поняла, о ком речь.
– Понравилась? – улыбнулась она.
Смирнов не стал отрицать. Официантка засмеялась.
– Вам повезло, – понизив голос, сказала она. – Эта черноволосая, кажется, работает менеджером в «Фелисии». Они перед Восьмым марта устраивали у нас что-то наподобие корпоративной вечеринки.
