Она бросила трубку. Межинов несколько минут тупо смотрел перед собой, слушая гудки. Пот катился по его лицу, по вискам… во рту возник привкус крови.

Подполковник опустил трубку на рычаг и вызвал заместителя.

Господин Смирнов с трудом нашел указанный в адресе номер дома на Люблинской улице, где проживал брат «преподобной Евлании». Долго звонил в ободранную дверь на первом этаже. Никакого эффекта.

«Не хватало, чтобы еще Демьян Локшинов куда-нибудь пропал или, не дай боже, умер, – подумал сыщик. – Тогда как в сказке: иди туда, не знаю, куда, ищи то, не знаю, что».

Он вышел на улицу, сел на лавочку под рябиной. За забором в детском садике кричали дети. Ветер гонял по асфальту пыль и фантики от конфет.

К лавочке направлялась согбенная бабулька в панамке, с видавшей виды клеенчатой сумкой. Задыхаясь, она села рядом со Славкой.

– Здравствуйте, – вежливо привстал сыщик.

Старушка, не привыкшая к такой любезности, смутилась.

– Ох… сердце прихватывает, – пояснила она, громко дыша. – Давеча лифт не работал, а я на пятом этаже живу. Чудом не померла на лестнице.

– С лифтами безобразие творится, – поддакнул Смирнов. – О пожилых людях никто не заботится. Куда идет квартплата? Чиновники прокручивают и наживаются на людских слезах!

Старушка с уважением посмотрела на него. Воспитанный человек!

– Вы кого-нибудь ждете? – спросила она.

– Я к Локшинову пришел, – не теряя надежды получить информацию о местонахождении Демьяна Васильевича, сказал сыщик. – А его нет дома.

– Спит он. В ночную дежурил, а теперь отсыпается. Демьян сторожем работает на автостоянке. Хороший человек, золотые руки! Он мне и краны чинит, и ножи точит, и лампочки вкручивает… я ведь одна живу, и он одинокий. Куда женщины смотрят? Такой мастеровитый мужик без семьи остался. Пьющий, правда, но в меру. Зато как хорош собой – загляденье! И возраст – не помеха. Говорят, настоящая красота с годами выстаивается, подобно вину – только набирает силу.

– Я долго звонил, а он не открывает. Может, случилось что?

Старушка добродушно улыбнулась.

– Демьян Васильевич на ухо туговат. Слышит плохо. Если спит, стучать, звонить бесполезно.

– Вот досада! – расстроился Всеслав.

– Вы не волнуйтесь, он к обеду проснется. Погуляйте полчасика.

Старушка подхватила свою сумку и засеменила к подъезду. Сыщик остался сидеть на лавочке. С рябины ветер сбивал сухие листья. «Как осенью», – подумал Смирнов. От нечего делать он достал из папки фотографию Мавры Ершовой, принялся рассматривать. Две женщины – одна высокая и тонкая, другая пониже: черноволосая, ладно сложенная. Качество снимка оставляло желать лучшего, но и смазанные, расплывчатые черты лица Мавры говорили о незаурядной внешности их обладательницы. Казалось, она испугалась фотоаппарата, дернулась и моргнула, отчего пострадали резкость и общий замысел фотографа- любителя. Все же даму можно было узнать.

Ева ловко справилась со своей задачей – наплела небылиц соседке Ершовых и раздобыла фотографию. К сожалению, снимок имелся в единственном экземпляре. И то хорошо.

– Я придумала, что собираюсь делать фотоколлаж на тему «Москвички семидесятых годов», и выпросила несколько снимков, среди них и этот, – рассказала она. – Дескать, у меня из головы не идут две женщины у подъезда… с необыкновенным блеском в глазах. Старушенция растаяла, прослезилась и позволила мне выбрать несколько фотографий.

Смирнов обрадовался. Если Локшинов узнает Мавру, они хотя бы установят личность «пришлой» колдуньи. Никакой она не оборотень: женщина как женщина, с трагической, нелегкой судьбой. А если не узнает?

Полчаса пролетели незаметно, и сыщик сделал вторую попытку дозвониться в квартиру Демьяна Васильевича. На сей раз ему открыли. В проеме двери стоял сонный мужчина лет шестидесяти, прекрасно сохранившийся, высокого роста, могучего телосложения. Выражением глаз и очерком губ он напоминал «преподобную Евланию».

Локшинов пригласил гостя в единственную, скромно обставленную комнату с письменным столом у окна, трехстворчатым шкафом и раскладным диваном. Они сели.

– У меня к вам серьезное дело, Демьян Васильевич, – без улыбки сказал Всеслав. – Оно касается обстоятельств вашей жизни в Березине.

– Говорите громче, я плохо слышу, – сказал хозяин.

Сыщик повторил фразу.

– Я же просил Лизу никому не давать моего адреса, – сухо произнес Локшинов. – Женщинам нельзя доверять.

– Поэтому вы и не женаты?

– Отчасти, – не среагировал на шутку хозяин. – А вы, собственно, кто?

– Краевед. Хочу написать хронику Березина и подобных ему маленьких подмосковных городков с занимательной историей.

– Что же в ней занимательного? Глушь, снега, непролазная грязь на дорогах. Летом от тишины – в ушах звон. Работы нет. Заводик свечной был, обувная фабрика по пошиву тапочек, и те пришли в упадок.

– А лесопилка?