так, чисто символическая сумма.

Сам факт, что появится книжка с его именем, — вот что радовало.

В небольшом городке он уже стал заметной фигурой. Что ж, теперь его узнают и с этой стороны.

Даже дедок, который обычно встречал на причале его «Бригантину», теперь ещё более почтительно кланялся и, комкая в руке полученные купюры, тянул елейным голоском:

— Наслышаны, Антон Валерьянович, наслышаны. Книжечку-то старику подарите? Внукам вот покажу, с каким человеком за руку здаровкаюсь.

— Да, дед, да, — усмехаясь, отмахивался от него Антон Валерьянович.

Эйфория длилась недолго. Антон Валерьянович ошибся, считая, что писательство не помешает его спокойной жизни. Даже принесёт пользу.

Он ошибся, но цену своей ошибки ему пришлось узнать несколько позже. Через полтора месяца, когда вышла в свет его книга «Чёрный Ворон».

Старший оперуполномоченный по особо важным делам Главка уголовного розыска майор Рязанцев брился в ванной, когда позвонили в дверь.

Чертыхнувшись, он набросил на голые плечи полотенце, подтянул трико и босиком прошлепал к дверям.

На пороге стояла соседка с пустым мусорным ведром. Увидя вымазанную пенкой одну щеку майора, та хихикнула, словно ей удалось подсмотреть нечто интимное.

— Здрасьте, Олег Викторович, — прощебетала она и вновь хихикнула.

— Доброе утро, Марья Ивановна, — почтительно наклонил голову Рязанцев и тут же добавил: — И пожалуйста, потише. Мои ещё спят.

— Ой, извините. Так неудобно…

— Что неудобно?

— Ну, что побеспокоила. Только я подумала, мало ли что…

— Да что — мало ли что? — Майор почувствовал, что начинает раздражаться. Он уже спешил на службу, а эта говорунья ведь могла часами чирикать ни о чём — факты уже имели место быть не один раз.

— Да вот же. — Марья Ивановна опустила глаза вниз. На коврике у входной двери лежало что-то, завёрнутое в плотную бумагу, какой обычно на почте обертывают бандероли. И так же, как бандероль, не понятный гостинец был перевязан бечевкой. — Я иду, смотрю — лежит. Странно, думаю. Почты, что ли, не ту? Подумала, подумала, вы уж извините, но я подняла и поглядела. Написано вам. А я и думаю, чего ему тут лежать? Еще кто подхватит. Странно, правда? Ну вот я и решилась позвонить.

Рязанцев насупился. Пакет под дверьми. Может, какой умник бомбочку подложил? Майор еще больше подобрался, огладил себя сзади по волосам, вспоминая, не перешел ли кому случаем в последнее время дорожку? Затем вернулся к тому, что сказала соседка, мол, подняла пакет. И решил: вряд ли это взрывное устройство — взлетела бы тогда эта любопытная Варвара на воздух.

— Так я вот и смекаю… — хотела было продолжить дальше Марья Ивановна, но майор жестом руки остановил её.

— Достаточно. Спасибо большое за звонок. И лучше идите. Мало ли что в бумагу может быть завернуто.

— Да-а? — округлила глаза пожилая женщина, отступая на шаг. И тут же со знанием дела добавила: — А там ничего не тикало.

— Кино много смотрите, Марья Ивановна.

— Ага. Смотрю. Чего ж не смотреть-то, когда показывают?

— А вы попробуйте все же удерживаться от просмотров.

Марья Ивановна опять хихикнула и погрозила майору пальцем:

— Ох и подколыцик вы, Олег Викторович.

— Всё, всё, Марья Ивановна. Я не шучу.

— Ну-у? — протянула недоверчиво женщина, но всё же нырнула в свою дверь от греха подальше, увидев, как её сосед наклонился над пакетом.

Майор дотронулся до бумаги, пощупал, что под нею, и ещё больше нахмурился. Дотрагиваться он не боялся — прецедент в лице Марьи Ивановны уже имелся, и всё сошло.

На ощупь в бумаге лежала книга. По всем показателям службы майор не был таким уж несообразительным, чтобы книгу не отличить от чего-то иного. Даже если она завернута в бумагу.

Но все же из предосторожности не внёс пакет в квартиру. Там спали жена и четырнадцатилетняя дочка.

Если уж что, то пусть только он…

Бечёвка была завязана на бантик, словно указывая на подарок. Н-да. Будет тебе подарочек, сам себе буркнул Рязанцев и дёрнул за концы сего бантика.

Развязав бечёвку, он освободил гостинец от бумаги и облегченно вздохнул — под бумагой лежала книга — и только. Он пролистал её, даже приподнял и потряс, надеясь, что из нее что-то выпадет и он наконец поймёт, что это за шутник такой объявился.

Ничего не упало.

Рязанцев скомкал бумагу, внутрь сунул бечёвку, книгу сунул под мышку, после чего вошёл в квартиру, закрыв за собой дверь и не отреагировав на высунувшуюся из собственной квартиры любопытную Марью Ивановну.

Он прошёл на кухню, вытер лицо полотенцем, плюнув на недобритость, сел за стол и стал исследовать то, что ему подбросили.

Автор книги ему был неизвестен. Да он и не особо жаловал все эти современные триллеры и детективы, которых ему хватало и на своей службе.

«Чёрный Ворон». Хм. Названьице ничего. А может, это его дочери кто-то сделал презент? Но затем он вспомнил, что на обёрточной бумаге чётко стояли его инициалы, и понял — нет, только ему.

Зачем кому-то было подсовывать ему эту книгу?

Загадок майор не любил. От них постоянно получаешь шишки и нагоняи от начальства. Лучше, когда все ясно. Лучше для всех.

Вот же, чёрт побери, снова чертыхнулся он. И раскрыл книгу.

Прошло десять, затем ещё пятнадцать минут. Майор продолжал сидеть на кухне с книгой в руке. Страницы переворачивались как бы сами собой, и с каждой страницей лицо Рязанцева становилось всё более серым. Прямо скажем, как его не знавший уже сколько лет ремонта пол.

В комнату вползла заспанная жена в прозрачном пеньюаре и удивлённо осведомилась, не заболел ли её супруг, а если нет, то не собирается ли он отлынивать от службы. Последнему она нисколько, в общем- то, не противилась бы, потому что его служба лично у неё уже давно глубоко сидит в печёнке.

Рязанцев махнул рукой, отгоняя жену и продолжая читать.

Где-то через полчаса он заломил страницу, на которой остановился, и потянулся к телефону.

— Саша… Это я. Собери всех. Пусть меня ждут и никуда не уходят. Никуда — понял?

Он добрился, оделся и, не позавтракав, поспешно покинул квартиру. Держа в руке «Чёрного Ворона», страницы которого продолжал на ходу листать, он спустился вниз.

Так с раскрытой книгой в руке он и юркнул в салон служебной машины, которая ждала его у подъезда.

Близился Новый год. И Антон Валерьянович собирался встретить этот праздник с помпой, как и подобает человеку, чувствовавшему себя уверенно в той жизни, которую теперь вёл.

Книжек, конечно, он больше «писать» не будет. Хватит и одной. Иногда этого вполне достаточно для