Между тем мы вынуждены вернуться назад, в тот самый момент времени, когда хориновец, подделывавшийся под старуху, объявил, что он (а вернее, она) – это Юнникова, и знаменитый актер Лассаль – это его (а вернее, ее) племянник. Мы должны посмотреть, что произошло в этот самый момент в зале самодеятельного театра «Хорин», потому что как раз в этот момент там кое-что произошло. Впрочем, мы вернемся в зал «Хорина» даже чуть-чуть пораньше, до того, как «госпожа Юнникова» произнесла эти свои, такие важные слова.

– Ну что ж… Мое приглашение вы не приняли. Не знаю, может быть, вам интересно поприсутствовать на нашей репетиции – оставайтесь! – проговорила женщина-фельдшер.

– Да. Да, я, конечно бы, с удовольствием поприсутствовал… – это Таборский.

– Конечно. Ведь сейчас будет следующий эпизод. Господин Радио станет представлять нам отчет о поездке в Ригу. До этого он только начал, только затронул эту тему. Была показана лишь прелюдия, заставка, интермедия. Но теперь… Теперь действие пойдет в полном объеме! – женщина-фельдшер все еще питала слабую надежду, что Таборский, если и отказался принять ее приглашение, то уж, во всяком случае, побудет на хориновской репетиции чуть подольше.

– Это все очень здорово, но я не могу. У меня есть еще одно дело. Я должен встретиться с двумя своими приятелями. Они тоже, как и я, приехали с Севера, – сказал Таборский. – Мне необходимо позвонить. Я мог бы воспользоваться одним из ваших мобильных телефонов? У меня нет своего.

– Мобильный телефон… – женщина-фельдшер поискала глазами по залу мобильный телефон, но нигде его не обнаружила. – Надо спросить у Господина Радио. Уверена, он не будет против. Где же он? Минуточку…

Она побежала искать Господина Радио, который как раз в этот момент куда-то отлучился.

Между тем на одном из стульев, стоявших в зрительном зале «Хорина», где и находились в этот момент Таборский и женщина-фельдшер, стояла рация, которая все это время была включена на прием. Из нее постоянно доносились голоса хориновцев. Вокруг рации сгрудились несколько участников хора, с напряжением следивших за событиями, репортажи о которых вели из разных точек Лефортово, и не только из него, многие хориновские энтузиасты. Как раз сейчас был тот самый перерыв в показе действа в аэропорту, который, как сказал Господин Радио, требовался для до-воплощения в сценическую форму одной, как он изволил выразиться, «детальки». На Таборского и женщину-фельдшера сидевшие и стоявшие вокруг стула с рацией участники театра не обращали никакого внимания. Им сейчас было не до беседовавших гостя и Светланы. В числе голосов, доносившихся из рации, был, естественно, и голос того самодеятельного артиста, что изображал из себя старуху Юнникову.

– …Вскоре после того, как я остановилась на том жутком тротуаре, я начала догадываться…

– …старые фабричные здания…

– …всякие мысли про Джека-Потрошителя. «А что, – думала я…

– …это московский Ист-Энд, то почему бы московскому Джеку-Потрошителю не орудовать…

– …из подворотни с грохотом выкатила ужасно старая большая легковая машина и остановилась как раз…

– …звероподобной внешности в черном кожаном…

– …ужас этой темной мрачной улицы еще хотя бы в течение минуты… – невольно улавливал Таборский отдельные фразы, которые неслись из рации. Еще некоторое время назад он внимательно слушал весь «хориновский» радиоэфир, но теперь ему, в свою очередь, было не до хориновцев с их радиостанцией. Он хотел срочно позвонить.

Через полминуты женщина-фельдшер вернулась с телефоном в руке.

– Вот. Пожалуйста. Звоните, сколько вам будет угодно! – проговорила она.

– Да мне всего только один звонок, – смутился от такой любезности Таборский. – Всего секунду… Черт, наверное, вежливо было бы отдать вам деньги.

– Да нет, что вы! Что вы! – продолжала рассыпаться в любезностях женщина-фельдшер. – Я не плачу за телефонные переговоры денег. Так что и вам не надо ничего мне отдавать.

– А кто же платит? – удивился Таборский. – Господин Радио, наверное, платит?

– Нет-нет. Не он, – ответила женщина-фельдшер.

– А кто же тогда за все это платит? – еще больше удивился Таборский. – Ведь вся эта связь, все эти долгие разговоры должны же чего-то стоить! И немало!

– Да, верно, – как-то немного смутилась женщина-фельдшер. – Понимаете, Господин Радио… – она замялась. – Удивительно! Вы не поверите. Но он только сейчас, только минуту назад сказал мне об этом… Он же радиоэлектронщик. Он работает в одной связной фирме. Все эти устройства – он отвечает за них, – женщина-фельдшер словно опять на мгновение задумалась о чем-то и еще больше помрачнела. – Одним словом, получается, что он просто взял все эти устройства без спросу. Для своих целей. А в фирме ничего не знают…

– Нет-нет, я не буду звонить! – отказался Таборский.

– Да нет же! Звоните. Я не к этому говорила, – тут же настояла женщина-фельдшер. – В конце концов, Господин Радио знал, что делал. Сейчас уже все равно ничего не поправишь. Все эти устройства, все эти телефоны разошлись по множеству людей. Их уже не соберешь обратно. Быстро не соберешь. Один ваш звонок ничего не изменит. Звоните! В конце концов, нам не нужно об этом думать. Господин Радио взял эти заботы на себя…

– Да-а… – протянул Господин Таборский. – И проблемы у него могут быть немалые. Что ж, раз вы уверены, что задумываться об этом не надо… Решено – звоню!

Он взял у нее телефон, достал из кармана брюк какую-то бумажку и быстро набрал номер.

– Алло… Это общежитие? Мне нужен… Нет в комнате? Когда вернутся? Ага! Отлично! Тогда передайте, что я жду их по адресу: Бакунинская улица, – затем он назвал номер дома. – Подводный… Тьфу ты!..