– Да и куда мы станем предлагать нашу пьесу?! Где сыграем спектакль?!.

– Можно сыграть ее в нашем зальчике… Но кто сюда придет? Поэтому здесь лучше репетировать, а спектакль для публики мы сыграем на выезде…

– Надо взвинчивать, взвинчивать свое психоэмоциональное состояние. Надо создавать накал, эйфорию… Как будто вот-вот случится нечто эдакое, и наша жизнь переменится… Не просто к лучшему: это будет избавление от мрака прежней жизни, и наступит невероятное счастье!.. Но под лежачий камень вода не течет – нужен колоссальный, с ног сшибающий успех нашего «Хорина», который бросит отблеск на всех нас. А как добиться успеха, если объективно, логически все говорит, что успеха быть не может? Да надо просто раззудиться, разойтись, навалиться разом и, черт его знает, – сделать!.. Победить!.. Выдумать!.. Надо чтобы что-то, какие-то предметы антуража, какие-то события, что-то такое… Воздействовало на психику!.. Чтобы было что-то, способствующее раскручиванию настроения… Сейчас они расскажут историю про то, как они ездили на гастроли в Ригу… Там было что-то… Что-то интересное… На обратном пути… Дрожь, дрожание, ожидание, вот-вот произойдет!.. Я нервничаю!.. Я мыслю!.. Истерики, истерики не хватает!.. Градуса истерики!..

– Да!.. Да!.. Именно так!.. Это правда!.. – вторил этому первому страстному шепоту другой шепот. – Я слышал… Говорили… Я читал: человек – то, что он сам о себе думает!.. Если мы наберемся смелости, если мы преодолеем собственную трусость и нерешительность, если мы наберемся куражу… Если мы сможем убедить самих себя: успех, быстрый успех одного отдельно взятого, до сих пор ничего из себя не представлявшего малюсенького самодеятельного театра – возможен!.. Быстрый успех в одну отдельно взятую ночь – реален, его можно пощупать!.. Если мы сами поверим в это – мы заразим своей верой окружающих, зрителей, город!.. Мы навяжем веру городу!.. В нас поверят!.. Нас вознесут на пьедестал!.. Вознесут в одну отдельно взятую, в одну-единственную ночь!.. Но для этого мы сами должны быть достаточно безумны, чтобы поверить!. . А если мы еще не достаточно безумны для этого – значит, мы должны стать достаточно безумны!.. Стать безумным и выиграть в очень эмоциональной, очень рассудочной и очень умной и трезвой игре!.. Вот лозунг сегодняшней ночи!..

– Ночей!.. Теперешних ночей! – поправил его первый шепот. По-прежнему было очень темно…

Троица по-прежнему видела вокруг себя одну лишь черноту – надеяться можно было только на слух: помимо этих голосов, какие-то стуки раздавались, еще – шорохи, вот – кто-то закашлялся, кто-то на него непонятно почему цыкнул – «тише, мол…» Верхнее освещение в зале было погашено. И вдруг…

– Добавьте настроения!.. Добавьте настроения! – такой крик раздался (уже не эмоциональный шепот – крик!). И тут началось!.. Вот уж началось так началось!.. Целая вакханалия, пиршество после мрачной и загадочной темноты!..

Включился прожектор! Ярко ударил сноп света! Зазвучала какая-то громкая бравурная мелодия!.. Тетушка курсанта от неожиданности вздрогнула, и… Медленно, со скрипом, как бы не торопясь открывать следующую страницу истории «Хорина», очередной эпизод из истории этой ночи, большой макет самолета, стоявший на сцене самодеятельного театра, начал поворачиваться… Никто и не предполагал, что макет самолета может разворачиваться…

– Вот здорово!.. Он разворачивается!.. Смотрите-ка, самолет разворачивается!.. События понеслись!.. Значит, все-таки случилось!.. Понеслась, понеслась… По-не-сла-а-ась!.. Ура-а-а!.. Да здравствует настроение радикальных спасительных перемен!.. Ура-а-а!..

Кто кричал про настроение, пока еще не было понятно, их глаза пока еще не привыкли к яркому свету – все-таки такой долгий период темноты позади!.. Но тут раздался еще один голос (они могли поклясться, что это был Журнал «Театр»):

– Настроения!.. Настроения!.. Дайте скорее настроения!.. Хорин без настроения не интересен!.. К черту!.. Ходить в такой театр и не иметь восторженного настроения – неинтересно!.. Дайте приобщиться к восторженному настроению!..

На еще вертевшуюся площадку, точно бы давая себе собраться с мыслями, неспешным, уверенным шагом выходил сухощавый мужчина, одетый в мушкетерский костюм: плащ, широкополая шляпа с пером. На красной, расшитой витиеватым узором ленте висела шпага.

– Прекратите кричать!.. Сейчас все будет!.. Сейчас мы возьмемся за ваше настроение… Театральными, так сказать, методами!.. – громко сказал он. – Я, между прочим, персона очень и очень экзальтированная!.. Я люблю театр и методы признаю только театральные!

Как только круг сцены остановился, мужчина провел левой рукой по аккуратной черной бородке и, взмахнув рукой, как бы бросая свои слова в зал, воскликнул:

– Я – глашатай!.. Я – глашатай самого необычного театра в мире, театра «Хорин»!..

В эту секунду все трое явственно услышали какой-то щелчок, словно замкнулся какой-то контакт. «Дзин-нь!» – что-то содрогнулось в электрической дрожи, и второй прожектор, включившись, выбросил в зал кинжальный сноп яркого света. Он ударил в проход между несколькими узкими рядами разломанных откидных кресел. Накануне, под настроение, несколько хориновцев расставили их там.

– У нас нет настоящего режиссера, но наш режиссер должен быть как настоящий!.. – воскликнул один из представителей хориновского «болота». – Мы же можем поиграть в то, что у нас есть очень модный, удачливый и талантливый режиссер!.. А я, например, не могу себе представить модного режиссера без обязательной сигареты!.. Это будет очень неинтересно, скучно и без всякого настроения, если модный режиссер будет внешне неярким человеком без всяких там экстравагантных дурных привычек… Я уж не говорю про что-то там такое, но сигарету-то он просто обязан не вынимать изо рта!

Какие-то представители хориновского «болота» как раз в этот момент выносили в проход столик, лампу, ставили на столик пепельницу, в которой дымилась зажженная сигарета, – это была скорее бутафория, потому что Господин Радио никогда не курил… Но перед режиссером – так замыслил оформление сцены художник-декоратор – обязательно должна дымиться зажженная сигарета… Она должна была быть частью антуража репетиции, создавать определенное настроение, а настроение было для хориновцев вещью архиважной, потому-то они и продумывали антураж не только спектакля, но даже и репетиций к нему. Впрочем, почему «даже»? Репетиция была для них частью спектакля, может быть, даже наиболее важной его составляющей!

– Внимание! Внимание! И еще раз внимание!.. Начинается генеральный прогон!.. – объявил мушкетер- глашатай и степенно, с чувством собственного достоинства, придерживая рукою шпагу, болтавшуюся на боку, удалился за кулисы.

Итак, генеральный прогон был объявлен, и для режиссера, Господина Радио, срочно необходимо было организовать режиссерское место. Потому-то и суетились людишки, и спешили, и мешали при этом друг другу, создавая толчею. Скорей! Скорей!..