принадлежащих им ресторанов… Кажется, это неплохая цена за услугу, которую тебе нетрудно будет оказать…
– Само собой, как только ты отработаешь заказ, – добавил «второй», – твой брат немедленно будет отпущен на свободу.
Монгол тяжело поднялся со стула, взял со стола конверт и спрятал его в карман.
– Заказ этот из разряда «горящих», поэтому действуй без малейшего промедления! – предупредил его «первый». – Ты хорошо понял задачу, Монгол? Все, свободен…
Ропша и вправду ощущал себя в эти часы неким предметом, который свободно перемещается по бурному житейскому морю, целиком положившись на волю волн…
Спустя полтора часа он встретился со Сталлоне на явочной квартире последнего.
Сталлоне вытащил из конверта две фотокарточки и сопроводиловку. С одного снимка на него смотрел Стас Нестеров, глава фирмы «Фалькон», с другого – его помощник Римас Мажонас.
Сталлоне несколько удивился, не обнаружив в конверте еще и снимка рыжеволосой москвички Головиной. Но задавать вопросы Монголу не стал; да и вряд ли тот сам был в курсе существующего расклада.
Не стал он говорить и о том, что эти двое, Нестеров и Мажонас, в последние дни находятся в зоне его внимания.
– Когда нужно их исполнить? – спросил он просто и буднично.
– Ты пробил местонахождение Боксера? – поинтересовался Монгол.
– Да. Яуже отправил в Советск человека, а сегодня вечером планировал и сам туда отправиться.
– Пусть все идет, как идет, – сказал Монгол. – Сначала «гаси» Боксера, а потом займешься этими двумя?
Глава 30
ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ…
Просмотр трофейных видеоматериалов решено было устроить на холостяцкой квартире двоюродного брата Римаса, где Слон и просмотрел эти записи несколькими часами ранее.
Родственник Мажонаса должен был вернуться с работы только вечером, и, поскольку его никто не собирался посвящать в суть дела, которое расследовали «соколы», это обстоятельство их вполне устроило.
Стас расположился на диване. Поставив на колено пепельницу и закурив сигарету, он приготовился смотреть «кино», которое намеревался прокрутить ему напарник.
– С какой кассеты начнем? – спросил Слон, возившийся у стоявшей в углу комнаты видеодвойки. – На одной кассете – запись допроса Пошкуса. На другой – допрос Сергачева…
Брови Нестерова изумленно поползли вверх.
– Даже так? Гм… Ладно, начнем с Пошкуса, – почему-то решил он, хотя логичнее было бы начать просмотр с видеозаписи допроса Сергачева.
Слон вставил нужную кассету и включил видяк на воспроизведение.
На экране появился мужчина, в котором Стас без труда узнал литовского бизнесмена Пошкуса – снимки этого человека были напечатаны в связи с его драматическим исчезновением во всех местных изданиях.
Пошкус был привязан к стулу, причем руки его были заведены назад; выглядело это так, будто ему их вывернули в суставах… По всему было видно, что предварительно его избили: левый глаз заплыл, превратившись в узкую щелочку, губы и подбородок в крови, рубашка на груди тоже в крови… Человек с камерой снимал его на фоне оштукатуренной стены; кроме Пошкуса и этой стены в кадр более ничего не попадало, так что понять, где именно происходил допрос, было невозможно.
– Обрати внимание на показания таймера, Стас, – подал реплику Слон. – По моим прикидкам, с того момента, как их прихватили, прошло часов шесть или семь… Тормознули их, очевидно, где-то между девятью и десятью вечера, когда они выехали втроем на «мерес» из отеля «Виллон». Привезли в укромное место, отлупцевали как следует, а потом принялись вытягивать из них важную информацию…
Если ориентироваться на показания таймера, то первый допрос происходил в пять утра с хвостиком 22 января, то есть спустя уже несколько часов после того, как Пошкус и Сергачев оказались в руках какой-то преступной группировки.
Допрос Пошкуса велся, по всей видимости, на литовском. Голос того – или тех, – кто задавал ему вопросы, в звукоряде записи отсутствовал. Скорее всего, допрос вели двое: Пошкус то смотрел прямо в зрачок камеры, а это означает, что спрашивал его о чем-то «видеооператор», то поворачивал голову чуть влево, где явно находился еще один дознаватель, который тоже задавал вопросы.
Спрашивали Пошкуса о каких-то документах, деловых бумагах, о том, где может храниться какая-то информация, записанная на компьютерные дискеты.
Стенограмма допроса была рваной, какой-то фрагментарной, но, в принципе, давала представление о том, чего именно добивались эти люди от похищенного ими литовского бизнесмена.
Если проставить вместо вопросов многоточия, то записать угодившие на пленку фрагменты допроса можно было бы следующим образом: …
Пошкус: «Да, это так… Последние полгода… и даже раньше… я занимался сбором конфиденциальной информации о состоянии дел на «Мажейкю Ойл» и на других предприятиях, которые структурно входят… или как-то связаны с этой компанией». …
Пошкус: «У меня были, конечно, полуофициальные, но тесные контакты с российскими нефтяниками… Вначале я контачил с людьми из «ЮКОСа», но в последнее время переориентировался на «тюменских»… …
Пошкус: «Чаще всего по этому вопросу я контактировал с Вадимом Сергачевым. Иногда встречался здесь, в Вильнюсе, с местными представителями «тюменских» Шевцовым и Игнашевичем… А также с вице- президентом Решетовским и еще одним человеком, который возглавляет у них экономическую разведку…» …
Пошкус: «Это обычный бизнес, не более того… Американцы сейчас в открытую грабят «Мажейкю Ойл»! Не только я, но и многие другие, кто разбирается в нашем бизнесе, считают, что если русские не придут к нам уже в этом году… если не будет подписан долгосрочный договор об инвестициях и поставках нефтепродуктов… то все закончится полным банкротством «Мажейкю Ойл»… а это означает катастрофу для нашей страны…» …
Пошкус: «Ничего в нашем бизнесе не делается бесплатно… Я, конечно, не исключение… Но речь идет не о деньгах, которые мне платили… Я рассчитывал занять высокий служебный пост в компании после прихода русских… это полностью компенсировало бы мои затраты». …
Пошкус: «Все документы, как оригиналы, так и копии… собранной мною информации по Мажейкяю хранятся в двух местах: в моем паневежском офисе и в моем загородном доме, где в цокольном этаже оборудован тайник… там я храню самые важные бумаги и компьютерные дискеты…» …
Пошкус: «Я сказал чистую правду… Зачем мне врать? Я вижу, что вы… серьезно настроены… Я не враг самому себе… Повторяю еще раз: вся база собранных мною данных хранится именно в тех местах, которые я вам указал…»
Последующие несколько минут разговор крутился вокруг этих бумаг, как-то связанных с грядущей доприватизацией компании «Мажейкю Ойл»… Дознавателей интересовало, как им сподручнее всего будет изъять накопленную Пошкусом «базу данных», чтобы не привлечь к себе внимания домашних и партнеров по бизнесу, ну а допрашиваемый, кажется, пройдя через физическую и психологическую обработку, теперь был согласен во всем пойти им навстречу.
– Бизнер в любой ситуации остается бизнером, – криво усмехнувшись, сказал Слон. – Ему могила грозит, а он все равно пытается устроить ближнему «кидалово»! Но они его все ж «пробили»… Вот, смотри, что сейчас будет…
Таймер в углу экрана показывал 17.35 все того же 22 января.
На лице Пошкуса появились новые ссадины и кровоподтеки; из разбитого носа и левого уха струйками сочилась кровь, рубаха с оторванным напрочь воротником из белой превратилась почти сплошь в багрово- красную.
– Лихо они с ним поработали! – процедил Стас. – Видать, дорогого стоят те бумажки, что на свою голову
