спортивного костюма решила захватить с собой.
Обмирая от страха, высунула голову из двери. Возле конторки, спиной к ней, стоял какой-то мужчина в белом халате и шапочке. Медсестру она отсюда не видела… другого мужчину – тоже. Тихонько выскользнула из сестринской… Метнулась через открытые двери к лестнице пожарного выхода… Спустилась несколькими ступенями вниз, замерла, прислушиваясь: а вдруг у этих двоих есть сообщник (или сообщники)?
Но нет, никаких подозрительных звуков ни снизу, ни сверху до ее слуха не долетало…
Она спустилась еще несколькими пролетами ниже. Так она оказалась на уровне первого этажа, в том крыле, где находится приемный покой. Двое мужчин, санитары или фельдшеры, вкатили из фойе каталку с очередным пациентом. Закатили в специальный грузовой лифт… Из другого лифта вышла женщина, в таком же голубеньком халате, наверное, тоже медсестра… проследовала в сторону фойе…
Оксана двинулась сразу за ней. У нее в отличие от шедшей впереди женщины на ногах были не туфли, а домашние тапочки… «Ну и что? – подумалось ей. – Можно подумать, они тут никогда в тапочках не ходят…»
Когда она проходила через освещенное фойе, то увидела там с дюжину людей, включая мужчину, одетого в униформу секьюрити. Подойти к охраннику? А что она ему скажет? Ну уж нет, у нее нет никакого желания что-либо объяснять… только сама себе навредит…
На нее, как ни странно, никто из местных не обратил никакого внимания. Может, потому, что подъехала очередная карета? Оксана, пользуясь легкой суматохой, вышла на свежий воздух. Чуть сбоку от входа тлели огоньки – там стояли трое или четверо мужчин… может, водители «Скорых», а возможно, родственники тех, кого сюда недавно доставили.
– Оля? – окликнул кто-то из темноты. И тут же поправился: – Ой… извини, сестричка, обознался…
Оксана брела по ночной улице, пугаясь собственной тени. Видок у нее, надо сказать, был тот еще: голубой медсестринский халат, поверх которого наброшена спортивная куртка, а на ногах легкомысленные тапочки…
Она свернула за угол Братиславской и сразу же увидела таксофон. Хотела сначала позвонить матери, но вовремя сообразила, что это может быть опасно. Ведь эти двое, что приходили по ее душу в больницу, обмолвились, что следили за их квартирой на Саксаганьского…
Решение пришло внезапно.
– Тату, цэ я, Оксана, – сказала она в трубку, когда ей наконец ответили. – Выбач, що дзвоню так пиздно… чи вже – рано?.. Алэ мени потрибно, щоб ты за мною зараз прыйихав![23]
– Що? – послышался в трубке заспанный мужской голос. – Ты знаеш, котора зараз годына?! Що у тэбэ трапылось?[24]
– Тату, потим будэмо базикаты! Ты можеш прыйихаты, чы мени якусь другу людыну просыты?! Я тут нэдалэко вид метро «Черниговська»! Очикую тэбэ на трамвайний зупынци на перехрести вулыць Братыславська та Андрия Малышко!..[25]
Отец сердито буркнул, что выезжает – у него подержанный «Гольф», а живет он и вправду недалеко, в южной Дарнице, это минут десять езды.
Оксана свернула за угол, медленно поплелась по тротуару вдоль трамвайной линии. Отец должен будет подъехать к остановке и забрать ее. Конечно, не очень-то ей хотелось обращаться к нему. Они не раз ссорились, а в последнее время вообще редко виделись: Палей вел себя не как родной тато, а как чужой вуйко[26]. Но маме она звонить опасалась, да и ехать на Саксаганьского было бы сейчас слишком рискованно. Если эти неизвестные ей люди не обнаружили ее, Оксану Палей, в больнице, то на этом вряд ли успокоятся – в этом теперь можно не сомневаться.
Оксана села на скамейку, пригорюнилась. Теперь ей стало окончательно ясно, что она угодила в весьма серьезный переплет. Невольно вспомнились посетившие ее этой ночью кошмарные сновидения…
А что, если позвонить в милицию? – промелькнуло у нее в голове. И все им рассказать? В том числе и про этих двух, которые приходили в больницу именно к ней… И не с передачами типа соки-бананы-бульоны, а с явно какой-то недоброй целью?
Немного обдумав эту мысль, она скептически покачала головой. Нет, надо действовать по-другому. Прежде всего следует переговорить с Юрием Гайдуковым. Вот ему-то можно все-все рассказать. Ну а он, как человек с опытом и в немалых чинах, примет правильное, разумное решение.
И то верно: ей ли, «ботанику» и «хромоножке», тягаться с разными крутьками, бандитами и выходцами из спецслужб? Они вон могут, например, легко прослушивать чужие телефоны…
Как только эта мысль пришла ей в голову, Оксана вскочила со скамейки как ужаленная. Может быть, кто-то – тот же тато – сочтет ее конченым психом, но будет лучше, если она предостережется хотя бы по минимуму…
Оксана ушла с тротуара и затаилась в тени возле торца глядящего на улицу Андрея Малышко дома. До остановки трамвая, куда вскоре должен подъехать отец, отсюда будет с полсотни метров. Людей на остановке нет – первый трамвай пойдет не ранее чем через час. Если на остановку подъедет знакомый ей отцовский «Гольф», она выйдет из укрытия, окликнет…
Не успела Оксана додумать эту мысль, как из-за угла Братиславской, откуда она сама недавно прибрела сюда – как раз там находятся больничные корпуса, – вывернула легковушка! Причем это был явно не отцовский «Гольф»… да и сама машина появилась не оттуда, откуда должен был приехать тато.
Из авто серебристого цвета выскочили двое мужчин. Они так торопились, что один даже не закрыл за собой дверцу… У Оксаны екнуло в груди: хотя она и не видела лиц тех двоих лжеврачей, от которых она, собственно, и спасалась бегством, почему-то была уверена, что это они и есть…
Мужчины разделились: один остался возле машины, рыская глазами по сторонам, а другой побежал в сторону развязки и находящейся по другую сторону проспекта станции метрополитена «Черниговская»…
Оксана увидела, как к остановке подкатил «Гольф». Приехал тато. Но как она может, спрашивается, выйти, если рядом – он, правда, сел в припаркованный к обочине «Пассат» – находится один из двух головорезов?
Нет, она не может подвергать жизнь опасности. Ни свою, ни тем более родителя… как бы холодно она к нему ни относилась.
Ей было страшно и очень одиноко. Но она не собиралась сдаваться.
Глава 12
ГОРБАТОГО МОГИЛА ИСПРАВИТ
Место для будущего захоронения указал лично Леон: это была крохотная поляна в лесу, метрах в двухстах от ограды. Здесь еще сохранились следы пикников – в нескольких местах травянистый слой был запачкан следами разводившихся некогда на полянке кострищ, под ногами валялись пустые пластиковые бутылки и тара из-под спиртного. До берега реки отсюда всего метров семьдесят… Впрочем, нынешним летом чужие здесь не ходят, потому что в двух местах солидный кусок берега – вопреки всяким законам – отгорожен столбиками с колючей проволокой. А со стороны леса и на самом берегу установлены щиты с надписью: «Вхiд (прохiд) сурово заборонено!»
Гайдуков приступил к работе с первыми лучами солнца. Лопата была новенькая, с крепким ухватистым держаком. Месяца два назад они на пару с Романом ездили в райцентр Богуслав и прикупили там на рынке новый сельхозинвентарь (на базе не было мало-мальски приличного инструмента). Понятно, что Андрей и представить тогда себе не мог, что одной из этих приобретенных там лопат он будет впоследствии собственноручно рыть себе могилку…
– Эй, землекоп… шевели мудями! – подал реплику Жан, устроившийся в нескольких шагах от «погоста» на сваленном и ошкуренном еще во времена оные стволе сосны. – Ты че, уснул там?! Давай резче!.. Cчас Леон, бля, вернется, так сразу тебя и исполним!
– А на хера сдался этот «гуманизьм»? – вдруг подал голос молчавший до того Роман. – Чуть подалее, ниже по течению, есть омут… Там его бы и притопили! А то только время на него тратить…
– Сука! – процедил Гайдуков. – Выслуживаешься перед новыми хозяевами, падла? Ну так они тебя тоже в расход пустят… придет и твое время! Надолго ты меня не переживешь, не надейся!..
Андрей на короткое время выпрямился, вытер со лба пот. Начал он, надо сказать, в приличном темпе –
