все ж не в темноте, все ж немного синеватого «дежурного» света проникает сюда из коридора…
Да ей, собственно, много света и не нужно…
Она толкнула от себя другую дверь, за которой оказалась крохотная туалетная комната: унитаз, раковина и душ, прикрытый зашуршавшей под рукой пластиковой занавеской. Справила нужду, спустила воду. Потом разделась догола. Только собралась пустить воду, как вдруг совсем рядом послышались мужские голоса.
«Наверное, дежурный врач вернулся, – подумала она. – Похоже, что не один… с кем-то из коллег, наверное…»
Но первые же слова, которые она смогла расслышать, – они долетали из коридора, через приоткрытую дверь – заставили ее саму замереть, а ее сердце, наоборот, биться с удвоенной силой.
– Ша, Тим, дальше пока не иди! Вытаскивай халаты из пакета… сначала прикинуться надо! Сюда, тут открыто…
Оксана вжалась в холодную влажную стену душевой комнаты – кто-то только что зашел в сестринскую бытовку. Она даже дышать перестала, боялась быть обнаруженной. И если ее что-то и спасало, так это то, что неизвестные тоже не стали включать свет…
– Палата номер четырнадцать… это где-то почти в другом конце коридора! – произнес голос с сипловатыми нотками. – Секи фишку, Миха, медсестра зашла в какую-то палату… Может, сейчас двинем?
– Не, давай действовать четко по плану, – чуть тише, но вполне разборчиво прозвучал еще один мужской голос. – Когда она вернется, подойдем к ней… мы ж типа – доктора с тобой!.. У тебя вырубающее средство наготове?
– Да я-то готов! Только ты, Миха, один в палату зайдешь… А я побуду на стреме.
– А если ее соседки проснутся?
– А ты свет не включай. Там, наверное, ночник у них есть… А даже если и проснутся? Ты в халате, на лице марлевая повязка… хрен кто что заподозрит! Если стоит капельница, введешь дозу в емкость с раствором… так и так в кровь попадет! А лучше… и надежней… внутривенную инъекцию…
– Млин, какие все умные… Только делать за вас мне все самому приходится!..
– Ну так а я что? Надо было, конечно, ее еще раньше… того… Но ты ж видел: то рядом таксист был, да и мать вышла встречать… То потом «Скорая» за ней приехала…
– Надо было еще прошлой ночью действовать!
– Ну так у них тут вчера столпотворение было. А сегодня более-менее спокойно… Кстати, это даже хорошо, что ее к врачам увезли. Когда отдаст концы, то косяк удачно ляжет… Типа умерла от удара… и никакое вскрытие правды потом не откроет…
– Медичка из палаты вышла… Ну все, пошли и мы!
Дежурная медсестра с удивлением смотрела на приближающихся мужчин. Они были в белых халатах – таких здесь врачи давно уже не носят… в такого же цвета круглых шапочках… и, что было в их обличье самым странным, в повязках, закрывавших почти все лицо, – такие у них здесь надевают только хирурги и операционные сестры. Один из них, тот, что поплотнее, чуть сипловатым голосом сказал:
– Здравствуй, красавица. Это отделение интенсивной терапии? А где «список личного состава»?
– Э-э-э… прошу прощения… а вы с какого отделения? Если вам нужен дежурный врач, он у соседей… я могу ему позвонить…
– Это лишнее!
Другой мужчина в халате, которого она на секунду выпустила из поля зрения, неожиданно оказался у нее за спиной…
– Спокойно, сестричка… не дергайся.
Он вдруг приобнял ее сзади…
Женщина так толком ничего и не успела понять; волна резких, густых запахов ворвалась в ее легкие; в какой-то момент она увидела, как удлиняется коридор и как она сама вдруг, подобно птице, летит куда-то в сияющих вокруг нее сполохах по этому странному тоннелю…
Они вдвоем усадили обмякшую, потерявшую сознание сестричку на ее штатное место – в кресло за конторкой.
Сиплый уже в одиночку, без помощи напарника, расположил ее так в кресле, чтобы со стороны казалось, что женщина дремлет, что ее сморил сон. Препарат, которым он попотчевал дежурную медичку, действует – в зависимости от индивидуальных особенностей организма – от получаса до двух часов. Если чела во время действия препарата попытаться растолкать, то его реакции будут напоминать поведение сильно поддатой личности. А ежели не тревожить, то человек как бы очнется после глубокого, провального сна и даже не вспомнит, что с ним было час или два часа тому назад…
Его напарник тем временем, вытаскивая на ходу из бокового кармана халата резиновый жгут и снаряженный – но уже совсем другим препаратом – шприц, открыл дверь палаты, на которой красовалась табличка с цифрой «14», и прошел внутрь.
Некоторое время он стоял посреди залитой синеватым «ночным» светом палаты, со жгутом в левой руке и снаряженным шприцом – в правой.
К своему немалому изумлению, он обнаружил, что одно койко-место пустует…
Ушло совсем немного времени, чтобы убедиться, что под капельницей лежит отнюдь не Оксана Палей, а какая-то пожилая женщина.
Две ее соседки тоже были далеко не молодухами…
Миха подошел к этой пустой кровати… потрогал разобранную постель – она была еще теплой и чуть влажной…
«Ну и что это еще за фокусы? – подумал он. – Куда она подевалась? А может, ее в какое другое место перевели?»
Он чуть вздрогнул, когда одна из больных, про которую он подумал, что она спит, вдруг подала голос:
– Панэ ликарь, вы дивчыну шукаетэ?[18]
– Э-э-э… так, шукаю… – Он повернулся к женщине, приподнявшей голову от подушки. – Тут повынна буты жинка… рокив трыдцяты! А скажить, куды вона подивалася? Чы вы нэ знаетэ?[19]
– Як цэ нэ знаю?! Знаю. Та ось хвылын десять чы пьятнадцять тому… взяла свое майно… та й кудысь повиялась!.. – Женщина, перейдя на полушепот, быстро, так что едва можно было разобрать, выпалила: – Панэ ликарю, можэ, вона, оця молодуха… наркоманка?![20]
– Наркоманка?
– Щоб вы чулы, як вона тут стогнала та скрыпила зубамы! Цэ ж страшнэ дило, пан ликар! Я все розумию… жыття зараз такэ… Алэ ж тут ликарня для людей, а не для цых… наркоманив! Так вы, будь ласка, заберить оцю жинку звидсиля… Бо якщо вона тут залышыться, то буду скаржытыся![21]
– Мы цэ пытання выришым! – сказал Миха, которому остро хотелось пришить не только Оксану Палей, но и эту старую каргу. – А зараз – спаты! И щоб було тыхо[22].
Миха вышел в коридор и плотно прикрыл за собой дверь.
– Ну шо? – полушепотом спросил напарник. – Все путем?
– Пока все херово, – сказал тот, озираясь по сторонам. – Ее там нет… Ушла минут пятнадцать назад… и шмотки свои забрала! Давай в темпе осмотрим… что тут есть – туалеты, бытовку… Может, она еще где-то здесь?!
Оксана и сама уже не понимала, что делает: в такие экстремальные моменты человеком управляет не разум, а древние инстинкты.
Единственное, что она осознала как-то сразу, так это то, что эти двое мужчин, напялившие на себя белые халаты и врачебные маски, пришли сюда именно по ее душу. И что если она будет оставаться на месте, если она не сбежит отсюда, то они наверняка ее обнаружат и тогда…
Едва только смолкли мужские голоса, Оксана натянула прямо на голое тело голубенький медсестринский халат – он висел на вешалке у двери. Ночные рубашки – обе – сунула под стопку белья, а вот куртку от
