туманом, постепенно он наполз и на берег… Туман разошелся только через две недели. Ветер угнал куда-то льды, море было чистым — не было и судна. Мы облетели кругом в радиусе ста километров, но безуспешно… Но почему-то ни у кого не было сомнения, что это была «Св. Анна». Правда, перед этим вечером мы много говорили на эту тему. Но что корабль, вмерзший во льды, был около бухты Теплиц-бай, совершенно очевидно. Допустим, у меня могла быть галлюцинация, но не могла же она быть у всех! Это, конечно, могла быть и другая шхуна, мало ли шхун зверобойных, контрабандных бросали в двадцатые годы около этого архипелага. Но очень уж она была похожа на «Св. Анну»!

— Валентин Иванович, а могло быть так, что «Св. Анна» до сих пор где-нибудь дрейфует во льдах? — спросил я с волнением.

— Я уже задумывался над этим, — несколько помедлив, ответил он. — Дрейфующая станция СП-2 примерно в том же районе шесть лет крутилась на одном месте, американская полярная станция Т-2 — одиннадцать. А пример с судном Мак-Клюра? Это, по-моему, вполне вероятно, что в результате какой- нибудь подвижки (а может, им удалось несколько продвинуться на юг самостоятельно по образовавшимся после этих подвижек разводьям) «Св. Анна» очутилась вблизи Земли Франца-Иосифа или Шпицбергена. В этих архипелагах столько небольших островов и проливов, что многие из них до сих пор совершенно не обследованы… Думать об этой версии заставляет и тот факт, что Ледовитый океан, как правило, выбрасывает на землю рано или поздно хотя бы обломки своих жертв-судов, но до сих пор нет ни одной находки, относящейся к «Св. Анне».

— А не мог все-таки Брусилов тоже отправиться в ледовый поход, поняв однажды, что «Св. Анне» не предстоит близкое освобождение изо льдов?

— На том же острове Рудольфа в развалинах стоянки итальянской и американской экспедиций Амедео Абруццкого и Болдуина Фиала мы нашли необычную для тех мест вещь — дамскую лакированную туфельку. На внутренней лайковой подкладке в золотом клейме была надпись: «Поставщик двора Его Императорского Величества: Санкт-Петербург». Не принадлежала ли эта модная туфелька Ерминии Александровне Жданко, ведь в числе итальянской и американской экспедиций женщин не было? Эта неожиданная и ошеломляющая версия долго не давала нам покоя, мы перерыли все, но увы — ничего больше, прямо или косвенно подтверждающего эту версию, не обнаружили. Но в то же время маловероятно, чтобы в ледовый поход при ограниченности веса она могла взять лакированные туфельки… Но если они все-таки ушли со временем на ботах, о возможности чего писал Брусилов в «Выписке из судового журнала», через несколько месяцев после Альбанова, и если они все погибли в пути, то должны же где-то появиться следы оставшейся во льдах «Св. Анны». Может, на самом деле нас еще ждет встреча с ней?..

«Св. Анна» канула в белую неизвестность вместе со святой Ерминией Александровной Жданко, как вечный памятник мужества, женской жертвенности и гражданского долга, как канул в вечность «Геркулес» Русанова, на борту которого врачом была тоже юная и горячо любящая женщина.

Трагический 1912 год, когда неведомые нам явления, происходящие где-то в глубинах космоса, сдвигали на нашей тогда еще совсем мало изученной планете полярные льды на теплую землю, ломали отважные человеческие судьбы, мечты и надежды. Время, когда над Арктикой витал, погибая и обретая вечность, дух мужества и жертвенной любви.

Хрупкая нить поиска. Иногда я представляю человеческую судьбу в виде такой вот тончайшей стеклянной нити, которая от неосторожного прикосновения вдруг рассыпалась, и ее надо собрать — отдельные ее кусочки затерялись Бог знает где, и их надо разыскать, ну если не все, то хотя бы как можно больше.

За несколько лет с помощью многих людей мне удалось собрать внешнюю биографию В. И. Альбанова до его ухода в экспедицию на «Св. Анне». Прежде всего это удалось сделать благодаря помощи известного полярного гидрографа, известного исследователя обстоятельств и места гибели русановской экспедиции кандидата географических наук Владилена Александровича Троицкого, работавшего тогда главным инженером Хатангской гидрографической базы.

Первое письмо я от него получил 23 декабря 1978 года:

«Глубокоуважаемый Михаил Чванов! Прошу великодушно извинить меня за столь неудачное к Вам обращение, но отчества Вашего не знаю. Подытоживая уходящий год, решил Вам написать и искренне поблагодарить за сделанное Вами огромное дело — издание в Башкирском книжном издательстве дневника штурмана Альбанова, а также за взволнованность его судьбой. Вы совершенно правы, что „его судьба привлечет к себе внимание еще не одного пытливого исследователя…“

Не стал бы писать Вам, если бы в какой-то мере не был одним из тех, кого еще на студенческой скамье (я закончил гидрографический факультет Высшего Арктического морского училища им адмирала Макарова в 1953 г.) захватила необычность судьбы Альбанова, она продолжает волновать меня до сих пор. Это по моему представлению присвоено звание острову близ Диксона в память В. И. Альбанова, работавшего в здешних местах, а также сделано предложение, единодушно поддержанное коллегами гидрографами, назвать одно из новых, построенных в Финляндии для полярной гидрографии судов — „Валериан Альбанов“…

Все эти годы при всяком удобном случае собирал крупицы сведений, связанных с Альбановым, которыми хочу с Вами поделиться…»

…После побега из Уфы какое-то время Валериан жил у перебравшейся во Владимир, скорее всего, к своим родителям, матери, где продолжил учебу в реальном училище, но в апреле 1900 года, не дождавшись сдачи последних экзаменов, уехал в Петербург, чтобы поступить там в мореходные классы, так в то время назывались средние мореходные училища. Приехал он в Петербург удачно: как раз из абитуриентов, желающих осенью начать учебу в мореходных классах, набирали «волонтеров» на летнюю навигацию матросами на грузовые суда. Это делалось прежде всего для того, чтобы абитуриенты «оморячились», то есть на собственной шкуре попробовали тяжелое морское дело, после такой практики у многих романтика улетучивалась и, не сдавая приемных экзаменов, они забирали документы обратно. Валериан Альбанов четыре месяца проплавал матросом на пароходе «Красная горка» только за стол и матросскую робу. Но это его вполне устраивало: во-первых, он хоть краешком, но уже приобщался к заветной мечте, а во-вторых, мать, оставшаяся вдовой кроме него с двумя дочерьми, ничем не могла ему помочь. В октябре он успешно сдал приемные экзамены и был зачислен в начальный мореходный класс. Хотя учащимся выдавалась морская форма, жили они на частных квартирах и кормились за свой счет. Валериан зарабатывал на жизнь репетиторством и продажей мастерски изготовляемых им моделей судов. Годы учебы в мореходных классах закалили и без того упорный характер Валериана Альбанова, привыкшего полагаться только на самого себя: зимой помимо учебы надо было зарабатывать на жизнь, летом — плавание матросом на торговых судах. Мало того, что он обеспечивал себя, практически на его содержании оказались и мать с сестрами, в скором времени перебравшиеся к нему в Петербург.

Весной 1904 года Валериан Альбанов закончил училище дальнего плавания, так с 1902 года стали называться мореходные классы. Диплом давал ему право работать в должности штурмана 2-го разряда. Чтобы получить диплом штурмана дальнего плавания, о котором он грезил с детства, ему нужно было наплавать 42 месяца общего морского ценза (стажа). А пока за плечами у него было всего 17 месяцев, наплаванных за годы учебы. Валериан Альбанов не успел определиться со своей дальнейшей службой, как началась русско-японская война, и в числе других выпускников мореходного училища он был призван на военную службу как «ратник ополчения» на суда Балтийского флота. Но уже в 1905 году многие выпускники мореходного училища были назначены на суда Северной морской экспедиции Министерства путей сообщений, которые доставляли из Англии на Енисей железнодорожные рельсы для строящейся тогда Кругобайкальской железной дороги. Чтобы сделать безопасным плавание по Енисею четырех мощных буксиров и одиннадцати лихтеров, в качестве гидрографического судна на Енисей из Красноярска был снаряжен небольшой путейский пароход «Обь». Вот на него в качестве помощника капитана и был назначен Валериан Альбанов. 21 апреля 1905 года он приехал в Красноярск, где прожил до конца 1906 года, обе летние навигации плавая от Красноярска до Енисейского залива с промерами глубин речного