А вот что случилось в это время с Юлианом. На полпути к арьергарду его остановил новый гонец - персы атаковали авангард. Юлиан повернул назад, но не проехал и мили, как персы ударили в центр колонны. Слоны, конники и лучники так внезапно появились из-за холмов, что наш левый фланг дрогнул и Юлиану пришлось самому вступить в бой, прикрываясь одним щитом. Он сумел остановить бегство и возглавил контратаку. Солдаты стали рубить мечами и топорами ноги и хоботы слонам.

Персы начали отступать. Юлиан бросился следом, увлекая за собой гвардию, как вдруг он и Каллист оказались со всех сторон окружены беспорядочно отступающими персами. На несколько минут оба пропали из виду, но вот наконец последний перс бежал, и все снова увидели Юлиана. Он подскакал к гвардейцам. Увидев, что он спасся, они встретили его радостными криками, и лишь когда Юлиан подъехал совсем близко, все заметили, что в боку у него торчит копье.

- Пустяки, - сказал Юлиан и попытался вытащить копье из раны, но невольно вскрикнул: острый, как бритва, наконечник копья порезал ему руку. Мне рассказывали, что он некоторое время сидел молча в седле и смотрел прямо перед собой, а потом вдруг резко поднял пораненную руку, так что кровь из раны полетела красными брызгами к солнцу. Юлиан повторил: 'Пустяки', - и рухнул головой вниз с коня.

В палатку Юлиана отнесли на носилках. Он потребовал, чтобы его с головой накрыли солдатским плащом: никто не должен был знать, что император ранен.

Увидев, что к палатке несут носилки, я, как полный идиот, подумал: 'Ну вот, оленя убили - будет чем поужинать', но тут понял, что на носилках лежит Юлиан, и мне показалось, будто меня с силой ударили под вздох. Я оглянулся. Максим тоже стоял оглушенный. Вслед за носилками мы вошли в палатку. Юлиан уже пришел в сознание.

- Это поучительно, - пробормотал он.

Максим склонился над ним, будто вслушиваясь в слова оракула, и просяще прошептал:

- Да, Юлиан?

- На войне… всегда… независимо от обстоятельств… нужно носить доспехи. - Юлиан болезненно улыбнулся нам и спросил испуганного Каллиста: - А как ремешки, готовы?

- Да, государь, да, готовы… - И Каллист начал всхлипывать. Между тем хирурги разрезали на Юлиане тунику. Копье, вонзившись под ребрами, застряло в нижней доле печени. На белом теле почти не было видно крови. Юлиан взглянул на рану с отвращением, будто скульптор, обнаруживший в своей незаконченной статуе роковой изъян.

- У меня болит только рука, - сказал он. Тут вошел Салютий, и Юлиан спросил: - Как идет бой?

- Персы отбиты.

- Хорошо, и все же я лучше покажусь. Пусть солдаты видят, что я еще жив. - Хирурги пытались его удержать, но он сел на постели. - Все в порядке. Мне не больно, рана не глубока. Каллист, доспехи! - Он попросил хирургов: - Если вы не можете извлечь копье, хотя бы обрежьте его, чтобы можно было спрятать под плащом, - и спустил ноги с кровати на землю, но тут из раны хлынула кровь, и он потерял сознание. Я едва не последовал его примеру. Хирурги бросились останавливать кровотечение.

Салютий первым решился спросить у них:

- Он умрет?

- Да, префект, и очень скоро. - Не веря своим ушам, мы переглянулись.

У входа в палатку появился Невитта.

- Государь! - крикнул он безжизненному телу, распростертому на шкуре льва.

Салютий покачал головой и приложил палец к губам. Взревев, как раненый зверь, Невитта бросился прочь, Салютий следом. В тот день галлы, франки, кельты и германцы, мстя за своего императора, перебили половину персидской армии.

Бой длился, пока не стемнело, но я его так и не увидел. Мы с Максимом сидели в душной палатке около Юлиана. Он умирал.

Почти все время он был в сознании, не бредил и почти не чувствовал боли. Он долго притворялся, что страдает лишь от телесной раны.

- Но как это случилось? - спросил я. Копье в теле Юлиана выглядело так нелепо: будто булавка, которую ребенок воткнул кукле в бок.

- Я тоже не знаю. Как это было? - Юлиан повернулся к Каллисту; скованный ужасом, тот сидел, подобно псу, на земле возле подставки для доспехов. - Ты видел?

- Нет, государь, я был сзади. Нас со всех сторон окружили персы, и я потерял тебя из виду. Лишь когда они бежали, я увидел, что произошло.

- Поначалу я даже почти ничего не почувствовал: легкий удар, как будто кулаком. - Юлиан знаком попросил немого мальчика принести воды, но по просьбе хирургов не стал глотать, а только смочил губы.

В палатку один за другим входили гонцы с донесениями о ходе битвы. Когда Юлиан услышал, что убиты персидские военачальники Мерена и Наодар, он очень обрадовался:

- Это лучшие командиры Шапура! Вот он, последний бой, я знал об этом!

- Не скрою, впервые я был благодарен Максиму за его болтливость. В тот долгий день он рта не прикрыл, потчуя нас историями о том, как встречался и лично беседовал со всевозможными богами. Похоже, весь Олимп насладился его обществом.

На закате из раны снова пошла кровь. Когда ее наконец остановили, лицо Юлиана стало под загаром пепельно-серым.

- Сможете ли вы извлечь копье? - спросил он хирургов.

- Нет, государь. - Это был смертный приговор, и Юлиан это понял. Он кивнул и закрыл глаза: казалось, он засыпает. Меня от волнения прошиб пот. Максим рисовал на полу какие-то фигуры. Вдали затихал шум боя. Каллист уже зажигал светильники, когда в палатку вошли Салютий и Невитта. Юлиан открыл глаза.

- Как дела? - спросил он их тихо, но твердо.

Салютий положил на край кровати богато украшенный бронзовый шлем:

- Это шлем Мерены. Персидская армия разбита. Мы уже насчитали среди убитых не менее пятидесяти знатнейших вельмож.

- Эта армия не скоро оправится, - подтвердил Невитта.

- Молодцы. - Юлиан протянул здоровую руку и дотронулся до трофея. - Значит, войне конец.

Зато мы чуть не потеряли Салютия. - Невитта старался говорить непринужденным тоном. - Его окружили со всех сторон; на нем был пурпурный плащ, и персы решили, что это ты. Чтобы пробиться к своим, он сражался, как франк. Я и представить себе не мог, что у такого старика может быть столько сил.

- Завтра этот старик не сможет ходить от боли в мышцах, - слабо улыбнулся Юлиан.

- Он и сейчас еле стоит на ногах, - в тон остальным подхватил Салютий.

Внезапно Юлиан глубоко вздохнул и схватился за бока; казалось, его грудь сейчас разорвется. От боли по его животу прошла судорога, а все тело заблестело от пота.

- О Гелиос, - пробормотал он и вдруг вспомнил: - А где мы находимся? Как называется это место?

- Фригия, - ответил Максим, и Юлиан глухо откликнулся:

- Значит, все кончено.

Кстати, мне всегда хотелось узнать, неужели этот клочок пустыни и вправду назывался Фригией? Хорошо зная Максима, я подозреваю, что он наврал. Как-никак речь шла о его репутации прорицателя. Как бы то ни было, в историю уже вошел неоспоримый факт: император Юлиан погиб во Фригии, как и предсказали ему Максим и Сосипатра.

- Скоро я умру? - спросил Юлиан у хирургов.

- Не знаем, государь. У. тебя ранение печени. Может быть, несколько часов… - Каллист снова разрыдался. Невитта сжимал и разжимал свои огромные кулаки, будто желал сломать хребет самой смерти. Салютий сидел ссутулившись на табурете; от усталости он весь размяк.

- Значит, при жизни я видел солнце в последний раз, - спокойным, деловым тоном произнес Юлиан. - Мне следовало бы принести жертву Гелиосу, но зачем? На этот раз жертвой буду я сам.

- Август, - заторопился вдруг Салютий, - ты должен назначить преемника. Кто должен стать императором, когда боги заберут тебя назад к себе?

Юлиан молчал, мне даже показалось, что он не расслышал. Потом он сказал: