Редклифф засмеялся. Громкий раскатистый смех обворожил девушку, и она еще отчетливее поняла, насколько эта поездка для нее небезопасна.

- Охарактеризовать ее можно одним словом - упрямая, как и все в семействе Морино. Утверждает, что обладает даром ясновидения. Как и ее собственная бабка.

- А вы верите ей?

Редклифф пожал плечами.

- Когда был мальчишкой, не верил. Но как-то осенью, мне тогда было тринадцать, я весь сезон не мог добыть оленя. А нам крайне нужна была оленина, чтобы пережить зиму. Вот тогда она точно назвала мне место, куда я должен пойти. Решив, что терять мне нечего, я воспользовался ее советом и наткнулся на огромного самца, который стоял рядом с кипарисом так, словно поджидал, когда я приду и застрелю его. После этого случая я стал чаще прислушиваться к ее словам.

- А сегодня вечером? Что она вам сказала?

- А-а, это… - Редклифф знал, что бабушка не одобряла его жену. Но знал он и то, что развод она одобрит еще меньше. - Есть такое древнее местное выражение - «Не роняй картошку». В переводе это означает приблизительно «не отчаивайся».

- Понятно. - Джоанна почувствовала возникшее в нем напряжение и воздержалась от дальнейших расспросов.

Он увел ее в танце к укромному месту под сенью деревьев. Они плыли под звуки страстной романтической баллады, его подбородок касался ее волос, пальцы Джоанны сплелись у него на шее.

Музыка смолкла, а они все не выпускали друг друга из объятий и взглядами говорили о своих чувствах, которые невозможно было выразить словами.

- Джоанна, - тихо произнес он ее имя внезапно охрипшим голосом, и такая мука послышалась в нем, будто Редклифф испытывал физическое страдание.

Ей вдруг стало понятно, что она видит перед собой человека, жизнь которого всего за один день изменилась навсегда. Ей были доступны мучившие его чувства, ведь она переживала то же самое. Она отдавала себе отчет в том, что играет с огнем. И в этом огне кому-то из них придется сгореть - вероятнее всего, этим кем-то будет она. Но, очарованная этим мгновением совершенной близости, она не хотела думать о том, чем грозит ей будущее.

Редклифф весь день героически старался держаться от нее на расстоянии. Его усилия напоминали борьбу с отливной волной. Черт возьми, он никогда не претендовал на звание святого мученика!

Он провел пальцами по ее щеке, следуя за ними жадным взглядом.

- Сегодня вы, вне сомнений, здесь самая красивая.

От этого нежного прикосновения у Джоанны закипела кровь.

- На свадьбе самая красивая женщина - невеста, - возразила она тихим дрогнувшим голосом.

- Маман всегда была красавицей. - Он провел ладонью по ее шее, взглядом вбирая ее всю, одетую в пушистое, словно мох, зеленое платье, в замшевые сапожки цвета лесной зелени, всем обликом напоминавшую ему лесную нимфу.

Прошлой ночью, в макияже, Джоанна выглядела ярче, более страстной и слишком соблазнительной. Сегодня, когда ее лицо расцвело от солнца, волнения и удовольствия, в ней проявилась та светлая, нежная, неподвластная времени красота, которая поразила его в облике актрисы Одри Хепберн в фильме «Беззаботная Холли». Сейчас, в лунном свете, с выступившими на переносице веснушками, Джоанна казалась ему хрупкой и легко ранимой.

- Но вы, - печально настаивал он, - само совершенство.

Медленно, давая ей возможность угадать его намерение и уклониться, он взял ее лицо в свои такие большие и такие надежные ладони и с предельной осторожностью торжественно склонился к нему. Он целовал ее трепещущие губы от уголка до уголка с нежностью, о существовании которой и не подозревал. И пока его губы искушали и ласкали ее, внутренний мир Джоанны возрождался.

Она обвила его шею руками и, чтобы не мешать ему, закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Она отдавалась его поцелуям, потому что поступить по-иному в этот момент означало бы отречься от своих чувств. А отречение было бы противно ее честному характеру.

Очарованный, Редклифф смаковал каждый ее вздох, малейший стон. Когда же губы ее приоткрылись, он ощутил ее теплое прерывистое дыхание и окончательно забыл обо всех доводах рассудка. Услышав свое имя, произнесенное шепотом возле его губ, он только удивился, как превосходно Джоанна Лейк вписывается в кольцо его рук.

Он покрыл поцелуями все ее лицо, упиваясь дразнящим запахом ее кожи, и снова вернулся к губам. Поцелуй длился и длился… минуту, час, вечность? Когда он кончился, Редклифф ощущал себя словно человек, для которого отменили объективные законы физики, он потерял ориентацию, не знал, на каком он свете и существует ли еще сила земного притяжения.

Не умея выразить словами свое состояние, он снова произнес ее имя - Джоанна, смакуя его благозвучие, испытывая наслаждение и абсолютную радость. Прядку ее блестящих волос он намотал на палец как кольцо, отпустил - и она мгновенно скрылась в густой массе пушистых завитков. Понимая, что занимается мазохизмом, он представил эти шелковистые волосы на своей обнаженной груди, на бедрах.

- Это что-то… - Голос его сорвался, он мог только качать головой от изумления, от невозможности найти нужные слова.

- Неожиданное, - закончила за него Джоанна, - захватывающее и пугающее.

- И мучительное, - добавил Редклифф.

Ни один из них не решился бы назвать это недоразумением.

- Я хочу быть честным с тобой, дорогая. Мне необходимо быть честным с тобой. Сложность в том, что мое чувство, как его ни называй, ни к чему хорошему не приведет.

- Оно и не может нас никуда привести. - Голос Джоанны звучал нежно и отрешенно.

Редклифф предпочел бы, чтобы она возразила, закричала. Ну хоть что-нибудь, только не эта тихая покорность.

- Не сейчас. Конечно, ты можешь мне не поверить, но я не из тех мужчин, которые обманывают своих жен.

- Я верю тебе. Потому что я не из тех женщин, которые заводят романы с женатыми мужчинами.

- Я не хочу причинить тебе боль.

А боль была бы страшная, Джоанна знала.

- Я собирался предложить тебе завтра поездку в глубь штата.

Она уловила в его голосе нотки сожаления.

- Но?… - мягко спросила она.

- Мне позвонили полчаса назад.

Его действительно недавно звали к телефону из дома матери. Джоанна подумала, что звонила его жена, через несколько минут он вышел мрачнее тучи.

- На строительстве нового магазина «Сэвидж» у Уэст-Палм-Бич произошел пожар. Предполагают, что он начался от искры сварочного аппарата.

- Надеюсь, никто не пострадал?

- К счастью, нет. Но пожарный инспектор города завтра утром прибудет на строительный участок. Мне тоже надо быть там в это время, поэтому я поменял рейс. Самолет утром, в четыре тридцать, на нем я вовремя прибуду в Майами.

- В четыре тридцать, - повторила Джоанна и подумала: совсем скоро.

Ему послышалось в ее голосе легкое сожаление.

Джоанна нерешительно улыбнулась.

- У нас впереди еще остаток ночи, Редклифф. Я тоже поменяю рейс, и мы сможем вместе лететь во Флориду. А теперь я хочу танцевать с тобой.

- А потом? - У него было предчувствие, что ее ответ ему не понравится.

Он угадал.

- А потом, - ответила она тихо, но твердо, - мы приземлимся в Майами, и ты вернешься к своей жизни, а я вернусь к своей.